Пока…

Замечаю впереди дверь с табличкой «Комната медсестер». Я думаю, это как раз то, что надо.

Стучу согнутым указательным пальцем. Жду секунд десять, снова стучу, наконец, берусь за ручку.

— Прошу прощения?

Внутри никого. Пусто, как в барабане. Бросается в глаза не столько отсутствие самих сестер, сколько вообще каких бы там ни было признаков того, что здесь хоть кто-то был. Стерильные полки, чистые столы и пустые шкафчики. Хоть шаром покати.

Больницу эвакуировали, пока один бедолага спал.

Я усмехаюсь. Впрочем, при виде следующей таблички улыбка испаряется. Хотя в ней нет ничего необычного.

СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ!

И только. Но мысли начинают появляться беспощадно.

Было б кому ее соблюдать…

— Э-ээй?! — кричу я неожиданно даже для себя. Вот теперь звук собственного голоса пугает, высокий, звенящий от напряжения, как натянутая струна, он несется по коридору экспрессом, достигает гулкой лестницы, и аукается эхом: Эй-эй-эй! Мне становится не по себе, волосы поднимаются дыбом, но я борюсь с паникой, которая уже здесь, рядом, поигрывает мышцами. Я стараюсь внушить себе, что просто немного перепугался (а кто, скажите на милость, сохранял бы олимпийское спокойствие, пробудившись в больничной палате с явными признаками амнезии), что просто накрутил нервы на ровном месте. Сейчас выбежит хмурый врач, может сестра и, либо меня станут успокаивать (что маловероятно), или я получу нагоняй. Как минимум, услышу пару «ласковых»:

— Что ты орешь?! Как у себя дома! Ну и молодежь пошла… А, ну, живо шуруй в палату!

Легкое опасение такого развития событий заставляет почувствовать себя ребенком, который только что напакостил, и теперь ждет, когда взрослые заметят это, и последует наказание.

Но… но, ничего не происходит. Вообще ничего. Только вновь навалившаяся тишина кажется еще более тяжелой.

Через минуту я уже почти мечтаю, чтобы на меня хоть кто-нибудь наорал.

— Эээээээй!!! — кричу я еще громче, почти во всю силу легких. Но, в глубине души, уже знаю, что зря стараюсь, здесь никого нет.

Идиотизм… но факт.

Может, на другом этаже?

А может, все-таки, у тебя что-то не то с головой?

Эта мысль обезоруживает. Бьет наповал. Гоню ее прочь. Быстрым шагом иду по коридору в центральную, как мне кажется, часть здания. Туда, где по моим предположениям, должна находиться главная лестница. Туда, откуда ухало эхо, когда я кричал. Туда, где должен быть выход. Просто обязан…

На ходу вспоминаю статью, попавшуюся в каком-то старом журнале. О том, как сократилось число самоубийств в поземке, стоило лишь таблички «ВЫХОДА НЕТ» на дверях заменить надписями: «ВЫХОД С ДРУГОЙ СТОРОНЫ».

По дороге руками (а иногда и ногами) распахиваю все двери подряд. За ними — никого. Аккуратно застеленные койки, пустые тумбы и серый унылый свет из окон.

Наконец, я в мрачном холле. Здесь нет ни окон, ни ламп, помещение, скудно освещенное лишь проникающим из коридора светом, погружено в полумрак. Слева от меня тяжелые стальные двери лифтов, снабженные иллюминаторами, как на корабле. Справа — стеклянные, ведущие на лестничную клетку. Стекло толстое, рифленое, забрано металлической решеткой вроде той, что ставят на окнах квартир первых этажей.

Не колеблясь, прохожу мимо лифтов, не собираюсь проверять их работоспособность. Во-первых, готов поспорить, механизмы — давно мертвы. Во-вторых — довериться им в здании, где нет ни медсестер, ни докторов, и уж тем более, лифтеров… Где единственная живая душа — это я…

И то, вопрос…

…мне не улыбается совершенно.

Я уже толкаю дверь, ведущую к лестничным пролетам, когда вижу в углу, на стене, рядом с огнетушителем и примитивным планом эвакуации при пожаре, громоздкий телефонный автомат. В центре исцарапанного корпуса виден диск номеронабирателя, под ним прикреплена металлическая пластина с надписями для тех, кто, как и я, страдает выпадением памяти:

ПОЖАРНАЯ ОХРАНА — 01

МИЛИЦИЯ — 02

СКОРАЯ ПОМОЩЬ — 03

СЛУЖБА ГАЗА — 04

Телефон! Точно! Сразу надо было о нем вспомнить!

Делаю шаг, тянусь за тяжелой эбонитовой трубкой, срываю с массивного рычага и, замираю, в нерешительности. Рука, с вытянутым указательным пальцем, останавливается в сантиметре от архаичного диска, словно я собираюсь его пожурить: Плохой, плохой диск…

И куда будем звонить?

Отличный вопрос. Хотелось бы, конечно, домой…

А номер?

Вот его-то я как раз и не помню. Как, впрочем, и никакого другого номера, длиной больше двух цифр.

Замечательно…

Тогда куда? Ноль-два? В милицию? Или пожарным?

Стоп!

Внезапная догадка наполняет надеждой мой начавший паниковать рассудок. Судорожно роюсь в карманах, как голодная собака в мусорном баке, в поисках… чего-нибудь… Может, блокнота или записной книжки, соображаю на ходу. К моему разочарованию, карманы брюк пусты, левый вообще — порван, пальцы — проваливаются в дыру. И тут, я чуть не подпрыгиваю от неожиданной удачи, нащупав в правом кармане куртки продолговатый пластмассовый предмет. Я идентифицирую находку еще до того, как подношу к глазам: