Шрифт:
Клюев и неожиданно для себя запел песню «Солнечный круг».
Вечером в дверь еще звонили четыре раза, но больше Клюев никому не
открывал.
МУЗЫКА В ЭФИРЕ
Клычов слушал по телевизору симфонический оркестр и под фортепьянные
переливы неумолимо засыпал.
– Зина, - наконец, превозмогая слабость, попросил он,- переключи на другое, а
то от этой музыки я отрубаюсь.
– А что? – сказала жена и прочитала в программе, – Бетховен какой-то.
– А, Людвиг Ван… - вспомнил где-то слышанное Клычов.
– Ван? – удивилась жена. – Японец что ли?
Клычова покинула вся его сонливость. «Господи, - с тоскливым ужасом
подумал он – не знать таких элементарных вещей! С каким пошлым и
ограниченным человеком я живу. Бежать, бежать, хоть на край света, хоть к
черту на рога, но бежать от этой самодовольной пошлости!»
И, задыхаясь от ярости, он закричал:
– Дура! Ты даже не знаешь, что Ван – это вьетнамская фамилия!
НА 70-Й СТРАНИЦЕ…
Зашел я как-то в магазин. Думал, винно-водочный, а там какие-то книги.
Гляжу, и моя продается.
– Берут? – спросил я у продавщицы.
– Не-а – сквозь зубы ответила она.
«Вот суки-то» – горько подумал я, а вслух сказал:
– Хорошая книжка. Таких сейчас на Москве не пишут. Я читал. Талантливый
паренек.
Продавщица зевнула и посмотрела на меня с сомнением.
– Только секса чересчур, - помолчав, развивал я. – На каждой странице. Хотя,
конечно, с блеском. Особенно когда в коллективе…
При слове «секс» продавщица шевельнулась. Вздохнув, я положил книгу на
место. Потоптавшись ради приличия у отдела технической литературы и купив в
кассе календарик с голой негритянкой, я направился к выходу. У двери
оглянулся. Кудряшки продавщицы склонились над моей книжкой. Вернуться бы,
сказать, что секс там только на 70-й странице, в рассказе «Курносое утро». Когда
главного героя, бизнесмена Гришу Мелехова «сношали» на таможне, требуя
сертификат качества в виде ста «баксов».
Но вместо этого я улыбнулся железной улыбкой – пусть ищет, дура – и пошел
домой писать этот рассказ.
ЭТО ЛЮБА ЗВОНИТ
– Але, а Васю можно?
– Слушаю.
– Это Люба звонит.
– Слушаю.
– Это Люба звонит. Ну, помнишь, из депо.
– Какого еще депо?
– Ну, под каре такая!
– А-А, Люба! Ты же говорила, что на молокозаводе. Молоко делаешь.
– Какой молокозавод?! Шпалоукладчица, четвертая бригада.
Люба! Ну, под каре такая. Ну, родинка еще на щеке.
– А-а, Люба! Привет. Ты извини, давай покороче. У меня сейчас жена из ванной
выйдет.
– Так ты же не женатый!
– Кто, я?
– Ну, не я же. Ты же говорил.
– Кто, я? Точно я? Слушай, а ты откуда мой телефон знаешь? В смысле номер.
– Так ты же сам дал! Ну, помнишь, когда с дачи уезжали.
– А-а, Люба! Сразу не узнал. Богатой будешь.
– Здесь будешь. Вася, я тебе чего звоню. Я тебе насчет той встречи звоню.
Нашел деньги?
– Это кто звонит?
– Да Люба!
– Какая еще Люба?
– Ну, на даче с которой. Ну, 7-ого июня. Под каре такая. Родинка.
– С молокозавода?
– С депо! Четвертая бригада.
– С депо?
– Ну да, Люба. Насчет аборта.
– А-а, Люба. Давай короче. А то воду уже не слышно.
– Какую воду?
– У меня сейчас жена из ванной выйдет. Воду, говорю, уже не слышно. Короче.
– Нужно две штуки, я узнавала. А без наркоза я не согласна.
– Две штуки? А может, оставим? Грех ведь.
– Это кто у телефона?
– Вася.
– Синяя «девятка»?
– Нет, желтый «москвич».
– Это 6-19-80?
– Нет, 7-23-60
– Петя! Наконец до тебя дозвонилась!
Это Люба! Я тебе насчет аборта звоню.
– Слушаю.
РЕДАКТОР
Редактор был как всегда необыкновенно бодр, топорщился от планов поднять
тираж и поражал доброжелательностью.
– Прочитал ваши новые рассказы. И скажу вам – замечательно! – он сделал