наладиться на лавке, как вышел младшенький Курицын и, держа поднос, на

котором тесно, плечом к плечу стояли стаканы, стал по иностранному обычаю

обносить гостей. Жердяев вылил в себя крепчайший напиток, вернул глаза с

затылка на первоначальное место и, закусывая раскиселившимся бочковым

огурцом, увидел рядом на лавке знакомые прожженные штаны менеджера с МТС

Ивана Осадчего.

Здорово, Иван! – переведя дух, приветствовал его Жердяев. Осадчий прекратил

жевание и, ошеломляя Жердяева взглядом своих асимметрично расставленных глаз,

протянул шершавую как пятка руку.

– Ну, как маркетинг и лизинг, Иван? – сердечно спросил Жердяев, стараясь не

смотреть Осадчему в глаза. Так он чувствовал себя уверенней.

– Ничего. Спасибо, хреново, - уклончиво ответил Осадчий.

– На бирже играешь?

Осадчий засунул в рот розовый кусок сала и с умным видом кивнул.

– У Анфиски?

– Не-е. К Анфиске я больше не ходок. Имидж не тянет. Я понимаю, биржа. Так ты

лавки поставь, мышей потрави, чтоб акции не грызли. Трубу опять же

почисть. А то вон на прошлых торгах еще три позиции не зачитали, а два

брокера с Федоровки, что на печи сидели, уже угорели. Да у одного в сенцах

пальто с каракулевым воротником унес кто-то. Рисково с ней ходить. Я сейчас

все больше у Гришки играю или у Калюжного. В клубе тоже биржа неплохая. Я

там себе недавно новые кальсоны справил, - наконец разговорился Осадчий.

Тут их беседа сделала перерыв. К столу, поддерживаемого с трех сторон

сыновьями, подвели самого основателя торгового дома – старшего Курицына, с

утра уже напрезентовавшегося, как свинья. Он, сияя огнеупорным лицом,

остановился у стола, обвел гостей изумленным взором и хлопнул в ладоши.

Причем с первого раза не попал. Тут же появился младшенький с подносом. Снова

выпили. Вперед вышел гармонист Юрий Петрович, специально приглашенный

для культурной программы. Курицын сипло крикнул:

– Эх, Петрович, твою мать! Нашу давай! – и заранее заплакал.

Юрий Павлович деловито поправил очки и, привычно, как эспандер

растягивая гармошку, заиграл «Ламбаду». Курицын два раза нерасчетливо

топнул и едва не опрокинулся на несвежие полы. Его усадили за стол. Видя такое

дело, опытный Юрий Петрович сменил репертуар и перешел на проверенный «эх,

мороз, мороз». И Курицына укачало – положив горячий лоб в холодную закуску,

он на третьем куплете уснул.

Жердяев с Осадчим остановили человека с подносом и взяли еще

сосудорасширяющего. Осадчему еле-еле пошла.

– Не могу, гадство, без запива. Хоть бы воды или рассолу какого поставили, -

объяснил он.

– Хронический алкоголизм, - уверенно определил Жердяев и, помолчав,

поделился радостью.

– А у меня, Ваня, акции растут. На этой неделе аж до трех мешков комбикорма

поднялись. А вспомни с чего начинал?

Демонстрируя благосостояние, Жердяев угостил Осадчего папироской и

закурил сам.

– Отчего ж они у тебя так растут? – поинтересовался Осадчий, маскируя в дыму

выражение лица.

– Отчего надо, от того и растут, брат. Сам понимаешь – коммерческая тайна.

– Ха, нашел тайну. А то я не видел, как вы с Ефимом мешки со станции ночью

перли.

У Жердяева от этих слов перестала дымиться папироса.

– Тише, ты! – тревожно заоглядывался он.

– Да мне-то что, - хмыкнул Осадчий. – Вот если Петька- участковый узнает…

«Не дай бог заложит. Ведь Петька ему родня», – прошла ознобом мысль у

Жердяева и ему представилось страшное: поземка, лесоповал и он,

постаревший, с пилой «Дружба» в руках, а рядом солдат с трудом сдерживает

злую овчарку. Жердяев вздрогнул плечами и сказал неопределенное:

– Да, Иван, холдинговая компания с ограниченной ответственностью – это

верная деньга.

– Чиво? – ответил Осадчий.

– Ты, спрашиваю, как? Все жвачкой пацанам торгуешь?

– Когда это было? – оскорбился Осадчий.- Я сейчас представительство в

райцентре открыл. В баньке у бабы Клавы Голощекиной, Условия

оригинальные, можно сказать, хорошие. В субботу выходной – она по