– Последний раз я был здесь с ней.

– О.
– Горло внезапно пересохло.

К нашему столику с улыбкой на лице подошла молодая официантка.

– Привет, ребята.

Сойер посмотрел на нее со знакомым блеском в глазах.

– У кое-кого свидание после работы. Я уже ревную.

Тесса покраснела.

– Новая помада.

– Я знал, что что-то изменилось.
– Сойер задержал на ней взгляд дольше, чем полагается, после чего начал просматривать меню.

Томас закатил глаза и заказал бутылку вина, не глядя на список, после чего официантка удалилась.

– Ну что, - полностью развернувшись ко мне, начал Сойер, - ты решила, что делать с картиной?

– Нет, - ответила я с легким смешком и покачала головой.
– Я не понимаю, почему она такая тяжелая. Она до сих пор стоит, прислоненной к стене, на которую я хочу ее повесить.

– Так странно, что вдоль стены нет ни одного штырька, - ответил Сойер, отчаянно пытаясь скрыть свою нервозность.

Томас поерзал на стуле.

– У меня есть крючки. Насколько картина тяжелая?

– Слишком тяжелая для гипсокартона, но, думаю, крючок поможет.
– Ответила я.

Томас пожал плечами, выглядя куда более комфортно в данной ситуации, чем Сойер или я.

– Я занесу один попозже.

Боковым зрением заметила, как у Сойера слегка заходили желваки на челюсти. Томас только что обеспечил нам время наедине. Не знаю, почему другим женщинам нравится находиться в таком положении, лично я чувствовала себя ужасно.

Тесса вернулась с бутылкой вина и тремя бокалами.

Пока она разливала вино, Сойер подмигнул ей.

– Спасибо, солнышко.

– Всегда, пожалуйста, Сойер.
– Она с трудом сдерживала свое ликование, когда снова встала в полный рост.
– Эм, вы уже решили, что заказать на закуску?

– Фаршированные кабачки, - произнес Томас, не сводя с меня глаз.

Интенсивность этого взгляда заставила меня заерзать на месте, но я так и не отвела своих глаз. На улице я специально притворялась невосприимчивой.

– Я буду только хумус, - заказал Сойер, в отвращении сморщив лицо от выбора Томаса.

Развернувшись на пятках, Тесса отправилась обратно на кухню, и Сойер следил за ней все это время.

– Прошу прощения, - произнес Сойер, показывая, что ему нужно вылезти.

– О, конечно.
– Я подвинулась и встала, пропуская его.

Он пролез мимо меня с улыбкой и отправился в сторону, как я предполагала, туалета, проходя вдоль серых стен, украшенных современными произведениями искусства, сделанными из дерева.

Пока я садилась на место, Томас улыбался. Включенный кондиционер вынудил меня посильнее запахнуть пиджак.

– Дать тебе мою куртку?
– Предложил Томас, протягивая свой пиджак. Тот по цвету идеально подходил к стенам ресторана. Томас также был одет в джинсы и отделанные кожей коричневые Тимберленды.

Я отрицательно покачала головой.

– Мне не настолько холодно.

– Ты просто не хочешь сидеть в моей куртке, когда Сойер вернется из туалета. Но он этого даже не заметит, потому что будет болтать с Тессой.

– Меня не волнует, что думает или чувствует Сойер.

– Тогда зачем пришла сюда вместе с ним?

Его тон не был обвинительным. На самом деле, это настолько не похоже на его громкий и требовательный голос, что слова практически слились с шумом кондиционера.

– Я сижу не напротив него. В данный момент, я здесь с тобой.

Уголки его губ поднялись вверх. Мои слова пришлись ему по душе, и я прокляла себя за те чувства, которые возникли из-за этого.

– Мне нравится это место, - сказала я, оглядываясь по сторонам.
– Напоминает тебя.

– Я любил этот ресторан, - ответил Томас.

– Но не сейчас. Из-за нее?

– Мое последнее воспоминание об этом месте, также является и моим последним воспоминанием о ней. Не считая аэропорт.

– Так, она тебя бросила.

– Да. Я думал, что мы собираемся обсуждать твоего бывшего, а не мою.

– Она ушла от тебя из-за твоего брата?
– Спросила я, проигнорировав его слова.

Его Адамово яблоко зашевелилось, когда он сглотнул и посмотрел в сторону туалетов в поисках Сойера. Как и предсказывалось, тот стоял около стойки рядом с баром, развлекая Тессу и заставляя ее хихикать.

– Ага.
– Ответил Томас. И резко выпустил из себя воздух, словно кто-то выбил из него дух.
– Но она с самого начала не была моей. Камилла всегда принадлежала Тренту.

Я покачала головой и наморщила лоб.