Очевидно, есть короны, которые носят на головах... и также очевидно есть короны, которые носят на зубах, если у них серьезные проблемы с ними.

В бархатной сумке капитана Крабба находились зонды, щипцы и зеркала.

— Вы... Вы — зубной врач? — спросил Оливер.

Сначала капитан округлил глаза от неожиданности. Однако, так же быстро он снова взял себя в руки.

— Нет, я — страшный пират, а ты, мой мальчик, аппетитный кусочек.

— Может быть, — сказал Оливер. — Но вы — также зубной врач.

Капитан Краббе сопел и нагнулся к Оливеру, чтобы закрыть ему рот рукой. — Но ты, же никому не расскажешь об этом, или? Я могу потерять репутацию на всех мировых океанах!

— Все зависит от того, дадите ли вы мне уйти, — произнес Оливер.

— Я не могу, — сказал капитан, качая головой. — Если я не скормлю тебя Пиро, я также, вероятно, закончу как его трапеза.

Оливер подумал над этим.

— А если бы я сказал вам, — заманивал он его. — Что есть возможность обойти мыс приливов и отливов... И, кроме того, обеспечить для вас лучших пациентов для лечения зубов, которые когда-либо могли у вас быть?

Глава 17

Оливер

Уже целый день я жду, что Делайла вернется ко мне после школы. Я хочу еще больше рассказать ей о сказке, которую нашел у Раскуллио. И я хочу знать, верит ли она, что этот план сработает лучше, так как я не хотел бы быть нарисованным человечком в ее мире.

Мне нужен ее совет, что я должен написать в книге и на какой странице, в конце концов, она очевидно более опытная читательница. И тогда нам нужно будет составить план, что мы будем делать, в случае, нет, когда я отсюда выберусь.

Кому я вообще пытаюсь что-то доказать?

Все что я хочу, это просто проводить больше времени с Делайлой.

Я верю, если жить в мире с определенными границами, как со мной было до сих пор, если знаком с каждым и видел все, что мог бы увидеть, тогда теряешь надежду, что случится что-то удивительное. Все же наши действия и общение с другими всегда является только копией той же самой последовательности.

Но с Делайлой все новое и захватывающее. Кто бы мог подумать, что есть что-то вроде пневматического краско-распылителя, чтобы сушить мокрые волосы, чтобы кончики не замерзли, если выезжают верхом морозным утром?

Кто бы мог подумать, что существуют устройства, у которых только одна страница, которая заполнена, однако, если нажать на кнопку, снова и снова появляется новый текст? Каждый вопрос, который я задаю Делайле, он отвечает встречным вопросом: существуют ли еще книги как его и все ли персонажи продолжают существовать, если книгу не читают.

К таким вопросам я должен подходить осторожно, так как могу судить только по собственному опыту. Когда мне впервые стало понятно, что я заточен в истории, вместо того, чтобы жить своей собственной жизнью?

Трудно ответить на этот вопрос, так как мне всегда шестнадцать в этой истории и навсегда таким останусь. И тогда есть еще вопросы, которые она задает шепотом, когда вокруг становится темно и вокруг все тихо. Кем бы ты хотел быть, если бы ты мог выбирать? Куда бы ты пошел?

У меня не всегда есть ответ. Но только факт, что Делайла спрашивает меня, уже чудо для меня. Никто прежде не считал возможным, что я смог стать кем-то другим чем то, что я представляю собой в книге.

Никто из читателей не предполагал, что в моей голове могли бы возникать другие мысли кроме тех, которые написал автор.

Вчера вечером Делайла спросила меня, верю ли я судьбу.

— Едва ли, — ответил я. — Так как я просто не могу принять, что моя судьба такова, просто роль в истории, играя кого-то другого.

— Но что, если это совершенно не так? — прошептала Делайла. Было уже поздно, после полуночи, и луна бросала серебристую тень на одну половину ее лица. Она выглядела удивительно, словно из другого мира. Как кто-то, кто принадлежит сказке.

— Я не совсем могу понять ход твоих мыслей...

— Что, если ты и я созданы друг для друга? — спросила она. — Что, если какая-то высшая сила, судьба, предопределенность, что— то, Заставила Джасмин Якоб написать эту историю, потому что иначе мы никогда бы не познакомились?

Эта мысль мне понравилась. Представление, что Делайла и я связаны друг с другом чем-то таким сильным, что граница между реальностью и фикцией, книгой и читателем, очаровывало меня.

Мысль о том, что я начал свою жизнь как продукт фантазии другого человека, однако была не менее реальна, казалась мне очень заманчивой.

Пока Делайла в школе, я сижу на искривленной, извилистой ветке в волшебном лесу. Волшебницы порхают вокруг меня и болтают друг с другом. Хотя они действительно имеют слабость к шлепкам и болтовне, они полностью противоположны персонажам, которые они воплощают, являясь явно не злыми маленькими существами.