Прорицатель смотрел перед собой темными, налитыми ночью глазами. Он бледнел и слабел, но упрямо следил за нездешним. Плат встал, подошел и тронул пальцами виски Бэла, не спросив дозволения. Так они и замерли надолго.

– Все, - тихо сказал Плат наконец.

Еще немного постоял и стал озираться, словно только теперь и понял, где он. Кивнул первому ангу, еще кому-то.

– Праздник, - кое-как выговорил Бэл.

Игрун заскулил и медленно, опустив хвост, поплелся ко входу в главное здание. Плат кивнул, поморщился и нашел взглядом Влада. Присел рядом.

– Мы победили?

– Переходы обычно закрывают вальзы, при этом хотя бы один остается и запечатывает складку с той стороны, - сообщил Плат, глядя мимо собеседника, он и говорил-то сам с собой...
– Вальзы запада полагают такое - своим бременем. Далеко не все готовы его нести. Благодаря им спасены люди и сам огонь замка, но есть ли смысл в благодарности, оплаченный жизнью тех, кто создал переход? Это первая причина того, что в крайней нужде помогают немногие. Все люди запада знали утром, что утрата для них неизбежна... вечером. И мы знали.

– Но ты выдрал их оттуда!

– Я не остался. Не умею закрывать и расправлять складки, - теперь слезы были видны отчетливо. Плат встряхнулся, поддел пальцами полусухой доспех на лице и порвал, стаскивая защиту с головы, как резиновую шапку пловца.
– Ничего я толком не умею. Не дорос. Он учил меня работать со временем, он умел в полную силу, ведь все мы вышли, ты сам видел: время стояло, как вода за запрудой. Мы уходили, а они не могли ворваться... Почему всегда так - бестолковые уходят, лучшие остаются.

Плат тяжело вздохнул и стал смотреть в небо.

– Кто?
– шепотом спросил Влад.

– Второй анг замка Файен, - внятно выговорил рядом, у самого уха, срывающийся голос первого анга.

– Он там совсем один и...
– ужаснувшись, забормотал Влад, поднимаясь и нелепо замирая на коленях, упершись кулаками в брусчатку.

– Мы потеряли за день, если не делить по двум замкам, до тридцати ангов и десять вальзов, - сухо сообщил первый анг.
– Но мы полагали, что уходя из Хрога, оплатим вечер еще дюжиной жизней. Как думаешь, он стоит дюжины?

– Надо отменить праздник, - сжался Влад.

– Завтра исподье возьмется за нас, - несколько спокойнее предположил Плат, вставая и глядя в сторону ворот.
– Нет, мы будем праздновать. Дети и так едва живы от пережитого. Детям нужен праздник, мне тоже. Завтра я должен верить в весну. Сегодня что-то у меня с этим слабо к ночи стало, беда. Идем. Опять забыл, откуда я выпрыгиваю. Смешная история, ты молодец, ловко придумал.

Анг уже привычно приобнял за плечи и вел, опекая и украдкой озираясь: защита тех, кто рядом, у него крепко сидела в привычках, а то и глубже, в рефлексах. Влад переставлял ноги и ощущал, что шагает по пустоте, под ним пропасть. Так нельзя жить и даже умирать так - нельзя... А как можно? Разве у него есть ответ? И чего он хотел с утра, представляя себе успех нелепого праздника? Признания. Пустое слово за день высохло. У него, как принято говорить в Нитле, не нашлось крепких корней...

Влад не помнил, как его одевали в наспех сшитый за день невесть кем халат и как прилаживали моховую бороду. Он смотрел пустыми глазами в стену и понимал, что никуда не выйдет и ни слова не скажет. Рука Плата вцепилась в затылок и толкнула на свет.

Детей было много. Эти дети днем видели мертвый двор Хрога, лопающиеся и все хуже зарастающие стены... Сейчас, вечером, они сидели в тепле, укутанные в одеяла и плащи, пили горячее из больших кружек. Но в глазах у каждого еще стыла изморозь.

– З-здравствуйте, дети!
– постепенно привыкая говорить гулким басом, запрещая себе заикаться и отчего-то думая только о том, как все испортила первая заминка, начал Влад.
– Я дед Мороз из плоскости, я добираюсь сюда очень редко, и все подарки обычно достаются иным мирам. Но в эту зиму по свежему льду резво летят санки...

Говорить о плоскости и прочем было ужасно. От слов, написанных вчера без понимания смысла, шевелились волосы и потно мок подбородок под мхом. Почему эти слова не вычеркнули ни Плат, ни сам Бэл? Они-то знали, что тут значит зима!

– Мы с верным бугом привезли вам большой мешок, - текст говорился сам собой, деваться-то некуда.

Игрун, не дождавшись своего времени, высунулся из-за нарисованного леса, улыбнулся во всю пасть. Стало видно, как его, могучего, тянут назад несколько ангов, а он упирается лапами и впивается когтями даже в камни. Кто-то из зрителей захихикал.

– Надо позвать буга, - укоризненно глядя на помятый тряпичный лес, сообщил Влад.
– Все знают его имя?

Дети закивали, не сводя глаз с буга, продолжающего с диким упорством лезть через лес - незваным.