"Слава богу пронесло, не меня сегодня выбрал..." -Александр продолжает маршировать, отрабатывая до жгучей боли в ногах очередное идиотское упражнение вместе со всеми остальными нижними чинами, стараясь никак не выдать охватившего его волнения. Похоже долгожданный конец совсем близок, рукой подать, уже второй месяц после отбоя в казарме идут разговоры, что надо убить этого "отца-командира", иначе он всех тут изведет вконец. В последнее время эта тема стала просто маниакально-навязчивой, даже о бабах сослуживцы не вспоминают, только: "Немец - убить" на устах у каждого. Поскольку всем скопом нельзя, с точки зрения властей это будет военный бунт, сие чревато серьезными карами вплоть до децимации, солдатский "мир" порешил в понедельник вечером кинуть жребий. Только одному будет суждено пострадать за народ, и вот теперь Сашка боится и переживает, как бы ему не "повезло" в очередной раз, шансы не так уж малы примерно 1 к 200, батальон у них небольшой, скорее даже рота по местным меркам, и Немец паразит похоже старается всеми силами сократить численность вверенных ему подчиненных. Россказни про заботливых командиров, знающих душу каждого солдатика, это для маленьких детей, реальность вот она такая неприятная - свихнувшийся садист с железной палкой в руках, на которого нет управы. Интересно за что его только Владимиром 3-ей степени наградили, может таким долбодятлом он был не всегда? Дорого бы дал Сашка за то, что бы посмотреть на рожу этого деятеля, в момент когда острый штык ударит точно под белый нашейный крестик ордена, успеет этот ротмистр понять за что его убивают или нет... В пятницу вечером перед очередной репетицией триумфального марша военная карьера этого деятеля должна прерваться навсегда, говорят его сюда в провинцию из гвардии списали в наказание, верно и там в Питере гад отличился.

С точки зрения человека гуманного двадцатого столетия такое странное поведение бывших крестьян и мещан выглядит вероятно диким и кровожадным, но не торопитесь читатель их осуждать, до идеи "убить гада" они дошли отнюдь не сразу и не вдруг. Чего только не перепробовали несчастные защитники отечества за этот тяжкий год. Первым делом решили написать слезную жалобу-прощение, да не кому-нибудь, а прямо самому царю, типично крестьянская психология сказалась:"Жалует царь, да не жалует псарь". Александра заставили два раза переписывать этот плод коллективного творчества казарменных грамотеев, пришлось заменить везде "царь-батюшка" на "государь император" и так далее, бог с ней "новой орфографией", на фоне чудовищных ошибок и описок оригинала его вариант выглядел намного предпочтительнее. Вряд ли эта "филькина грамота" ушла тогда дальше губернского архива, может быть и до ныне валяется в пыльных запасниках местного краеведческого музея, вот прикол будет если историки найдут и прочтут. Наверное примут за "новодел", подделку или ловкую мистификацию. Затем собрали все оставшиеся деньги, буквально выгребли последние копейки из загашников, заказали в городской церкви молитву "за избавление". К сожалению, вскоре пришло понимание, что бога высоко, а до царя далеко. Тогда солдаты решили обратиться к заветным народным средствам, поискали среди своих "знающих" людей. И надо же нашелся один "колдун", или по крайней мере парень уверял, что у него матушка была знахаркой и его обучила премудрости и ворожбе. Устроил этот сельский экстрасенс целый ритуал Вуду, под бормотание заклинания торжественно задушил шнурком заранее изловленную крысу. Потом колол острой щепочкой, смоченной в крови грызуна, в изображавшую Немца глиняную куклу, и под конец представления заявил, что на последнего наслана порча. Все это со стороны выглядело очень занятно, вероятно специалисты-этнографы были бы в восторге от такого сеанса "народной магии", но отнюдь не Сашка. Как он и предполагал, колдовские ритуалы и прочие пляски с бубнами, навроде сжигания волос супостата на свече, ничуть не помогли. Верно тому кто сам с чертом связан никакой наговор не страшен, и вот только тогда уже они решились на крайнее средство. И то не сразу почти два месяца еще ждали, а вдруг да все еще изменится само собой.

Холодный осенний ветер врывается незваным гостем сквозь многочисленные щели старого барака, заменяя отсутствующую вентиляцию. Александр давно уже привык, адаптировался к такому микроклимату, иначе тут в казарме не продохнуть, такая удушливая атмосфера стоит от сырых мундиров, шинелей, сапог и сушащихся тут же под потолком портянок. Гораздо больше раздражала протекающая крыша, как раз над ним сейчас капает, холодные капли осеннего дождя разбудили его задолго до рассвета. Сегодня особый день - пятница, и ему предстоит убить, пусть паршивого, но все-таки человека, так обстоятельства сложились, снова судьба по непонятной причине опять выбрала его из многих. В тот понедельник они так и не сумели найти добровольца, желающих не нашлось, поэтому кинули жребий, разбились на группы или местному "артели" и тянули соломинку, Александру выпала короткая и он вошел в двадцатку претендентов, но впереди еще второй тур, неужели еще и здесь не повезет? Потными пальцами он медленно вытягивает стебель соломы из кулака фельдфебеля, сантиметр, еще сантиметр неужели... нет, слава богу длинная соломинка! Жребий выпал молодому пареньку рядом справа, тот сплюнул в сердцах на грязный пол и только перекрестился, более никак не выразив свое отношения к происходящему.

– Братцы я чего кажу!
– фельдфебель Матвей, единственный в батальоне старый солдат, единственный местный авторитет, подвел итог "голосования" -Двоих надоть выбрать, а не единого!, Тута кабы рука с непривычки не дрогнула, и тады усе впустую сгинет.

– Верно, пущай они еще раз жребию тянут!
– взорвался криками барак, -Чего камедь ломать! Пущай еще раз!

Что поделать, и Сашка еще снова тянет и опять везение - длинная выпала, вторым "киллером" становится пожилой уже мужик за пятьдесят, непонятно как его только в рекруты сгребли. На него просто жалко смотреть - совсем раскис, того и гляди заплачет.

– Братцы, пожалейте душу христианскую, у меня дома ведь жонка и детишков трое осталось!
– фельдфебель пытается отстранится, но новый "кандидат" уже упал на колени и мертвой хваткой вцепился ему в полу шинели, -Помилосердствуете братцы, Христа ради не губите! Ы-ы-ы...

Ясное дело этот слюнтяй никуда ни годиться, такой не сможет нанести точный и смертельный удар, Матвей брезгливо отпихивает ногой плачущего мужика и пристально всматривается в лица оставшихся после жребия 18-ти солдат, один из них должен заменить этого сукина сына. Ему вообще нельзя доверять, как бы не сдал от страха всех Немцу.

– Кто взамен пойдет?
– и опять тишина, шумели сегодня много, но когда дошли до дела, то оказалось, что желающих рисковать своей шкурой нет. Фельдфебель думал недолго, на войне ему уже доводилось однажды делать подобный выбор.
– Ну коли охотников нет, не обессудьте братцы скоко можно солому ломать, назначу сам... Вот ты будешь!

И надо же такому случится выбор падает на Александра, нет сегодня явно его лимит везения исчерпан. На том они тогда и порешили, и вот сегодня срок настал. Он хотел было еще немного подремать, свернувшись под серым колючим сукном шинели, одеял в казарме понятное дело в этой реальности не было и в помине. Даже байка такая ходила, впоследствии увековеченная в литературе:

– Солдатик, ты на чем спишь?

– На шинели.

– А укрылся чем?

– Шинелью.

– А в головах у тебя что?

– Шинель.

– Дай мне одну, я замерз.

– Да у меня всего одна!

Одно слово в сказку попал, есть такая народная, там солдат глупому барину продает некое универсальное средство и одежда и перина и подушка одновременно, узнать бы в самом деле продал или это так выдумка... Но нет не удается провалится в сладкое забытые сна, неугомонный фельдфебель уже тут, тормошит и поднимает с таких уютных нагретых телом нар. Горячий злой шепот отдается в ушах колоколом.

– Вставай Сашка, давай подем туды к образам, я вас зготовлю на дело!

Приходится навернуть, не до конца просохшие портянки, воткнуть ноги в сапоги и идти к красному углу, там под иконой мерцает единственный источник освещения - лампада, положенные для казармы сальные свечи не отпускает вороватый интендант. Там уже давно мнется второй сегодняший герой, солдатик Гриша, они познакомились за эти три долгих дня. Григорий оказывается питерский родом, вот еще один странный поворот судьбы.