– Чего теперь? Пойдем в город и там его убьем?

– Ты че сдурел? У него тама поди жонка с ребятенками, прям при них будешь? Сдюжишь тако?

Александр отрицательно мотает головой, об этом он не подумал. На плацу он бы воткнул в ненавистную спину штык без колебаний, а вот в другой обстановке скорее всего не получиться.

– Спокойся Сашка, иди отдохни, чую я перемена будет нам, уберут Немца отседова. Знашь, кто это приехал? Командер наш новый полковой, видно что не по нраву ему как нас заморил ирод проклятый. Завтра поди все и узнаем.

Пожалуй первую ночь за эту неделю Александр провел спокойно, просто спал, никаких размышлений и терзаний. Следующим утром все началось как обычно, но уже на разводе в судьбе Сашки наметились перемены, фельдфебель чуть ли не за шиворот выдернул его из общего строя и потащил в канцелярию.

– Вот ваше благородие, ен ученый счет, грамоту знает, как велели сыскал.

– Хорошо, благодарю за службу братец, штабс-капитан Денисов возьмите солдата в помощь, будете имущество принимать. Этот х.. не только людей замордовал но все и казенные вещи растратил, не иначе все спустил, чернильницы ни одной найти не могу.
– пожилой полковник снова зарылся в бумаги.

– Рад стараться ваше высокоблагородие!
– гаркнул Матвей и мгновенно исчез да хлопнувшей дверью. Для Александра можно сказать наступил новый период в жизни, впрочем и для остального батальона то же, теперь его именовали 13 егерским полком. Новый полковой командир определенно поклонником шагистики не был, все наличные силы брошены на ремонт казармы, забора и приведения остальных зданий в порядок. Это совсем другое дело, после идиотской бессмысленной муштры и побоев такая работа казалась людям наслаждением, стучали топоры визжали пилы, дело спорилось. Правда наш герой корпел тогда вместе с капитаном в канцелярии, или рылся в цейхгаузах и каптерках пытаясь отыскать положенные по табели шинели, мундиры, сапоги, ранцы и другое ценное имущество. Полковник просто рвал и метал, и судя по фингалам у пьяницы интенданта, содержателя цейхгауза, не обошлось без применения силы. Немец сказался больным и больше в части его никто не видел, "солдатский телеграф" который "все знает" принес известие, что бывшего батальонного убрали обратно в Питер, якобы даже с повышением в гвардию. Да и черт с ним, появился настоящий "хозяин", а вместе с ним и мясо в артельных котлах и точно по волшебству набитые соломой полотняные матрасы на нарах, после голых досок невиданное наслаждение. Примерно месяц новорожденный полк лихорадило, спешно готовились к зиме, затем разбивали солдат на роты, прибыла еще масса рекрутов, укомплектовали до штата первый и отчасти второй батальон. Как то незаметно, жизнь вошла в свое привычное русло, и надо сказать Александра поразило сходство с тем, что было у него на срочной. Шли рутинные занятия, разводы, караулы и наряды - почти один в один, но имелись и некоторые отличия. Уже на второй неделе ротный офицер опросил всех солдат, кто каким ремеслом владеет, Сашка сказался слесарем, инженеры по обслуживанию и эксплуатации средств связи тут явно не нужны. В то время полки российской армии практически сами себя обслуживали, сами шили сапоги, шинели, мундиры, даже ремни и упряжь для обоза изготавливали самостоятельно, казна только материалы отпускала. Поэтому, когда приемочная лихорадка закончилась, его определили в помощь оружейному мастеру для починки оружия, туда же попал и друг Гриша, оказывается он хороший столяр, родители почитай потомственные мебельщики. Вот так впятером, добавился еще один столяр, меланхоличный молчаливый чуваш и кузнец Епифан из под Саратова, они под руководством обрусевшего швейцарца Бауэра и начали восстанавливать огневую мощь полка. Надо сказать штатное стрелковое оружие было в ужасном состоянии, нормальная картина для того времени, швейцарец тогда несказанно удивил Сашку указав, что бывает и хуже. Это еще ничего, оказывается в некоторых частях замки для очистки собирают и разбирают при помощи штыка и камня, нет инструментов, казна не отпустила. Две тысячи ружей следовало привести хотя бы в пригодное для стрельбы состояние, эта работа на всю долгую зиму и еще возможно еще на одну, как уж получится. Но в ремесленников превратиться до конца им не дали, работа в мастерской спасала только от нарядов, время от времени выдергивали для занятий. Всех более-менее "развитых" солдат почти сразу, в течении двух месяцев определили в застрельщики. Обучением этой категории занимался уже знакомый по работе в канцелярии штабс-капитан Денисов. По уставу полагались еще и штуцерные в каждой роте, но за неимением в полку нарезного оружия их пока тоже отдали Денисову. В ту пору многие командиры частей от полка и выше не придерживались строго устава по части штатного расписания, поэтому все застрельщики вскоре оказались собраны для удобства обучения в первой роте первого батальона. Вот такая вот веселая жизнь у Александра началась, то над верстаком страдает с напильником, то штыковой бой и основы тактики в рассыпном строю изучает, остальных солдат гоняли сравнительно меньше. На удивление стреляли так называемые "застрельщики" мало, егерю в год на обучение полагалось всего шесть боевых патронов, больше внимания уделяли скорости заряжания ружей, для этого использовали иногда патроны с глиняной пулей или холостые, свинец оказывается здесь в цене, а вот пороха похоже хватало. Александра поразил так же тот факт, что многие ружья мушки совсем не имели, целится надлежало по стволу, а если - редкая удача мушка все таки была на положенном месте, то напрочь отсутствовал не то что прицел, но даже и целик. Обычно целились через прорезь хвостового винта удерживавшего ствол в казенной части. Наставник быстро ему объяснил, что из этого как бы огнестрельного оружия дальше 50 шагов в одиночную цель не попадешь, из хорошего нового ружья можно стрелять и на 150, вот только где они есть - разве что в гвардии. Примерно такой диалог у него на занятиях с Денисовым вышел, надо сказать штабс-капитан солдат не чурался и если спрашивали, отвечал и подробно объяснял, справедливо полагая, что так быстрее наука доходит до подчиненных нежели по старинке через тумаки.

– Штуцера? Братец ты умом не повредился часом? Когда я в гвардии служил, у нас за вины солдат таким оружием наказывали, его заряжать истинное мучение, а испортить проще простого, -штабс капитан весьма удивился Сашкиному вопросу, и добавил немного подумав, -Еще и ствол короткий, зело неудобен в штыковом бою. Ты где их ранее видал, не охотник ли часом, ты же вроде городской?

– Приходилось ваше благородие... я научен, смогу метко стрелять из такого.

– Забудь, на войне проку от этих немецких финтифлюшек нет, пока зарядишь, тебя десять раз супостаты убьют. Французы от сих винтовальных ружей совсем отказались, и у нас особо не жалуют, глядишь вскоре может и отменят напрочь. На маневры даже в гвардии их уже давно не берут, так и лежат в цейхгаузах.

Штабс-капитан как в воду глядел, в 1807-1808 годах нарезное оружие полностью изъяли с вооружения егерских полков заменив гладкоствольным, но как ни странно "штуцерные" в ротах сохранились, военная бюрократия верна своим привычкам, вечно правая рука у нее не знает, что делает левая. Такие вот дела, не заморачивались в ту эпоху на обучение воинов прицельной стрельбе, справедливо полагая, что по плотному строю солдаты и так попадут, лишь бы стреляли почаще, а в ближнем бою как известно "пуля дура, а штык молодец". Было так же расхожее среди старших офицеров мнение, что прицельная стрельба "портит" бойцов, отвлекая от работы штыком, якобы солдат в надежде на меткий выстрел начинает уклонятся от ближнего боя, трусит. Нечего и говорить, что бывшему снайперу и спортсмену-стрелку такой расклад пришелся не по душе, но пока выбора не было.

................................................................................

Василий Порфирьевич с наслаждением отпил из красивой фарфоровой чашки зеленый чай с липовым медом, стоял четвертый день великого поста. Вчерашняя сделка приятно грела душу, почти как горячий напиток простуженное горло. Груда ассигнаций на столе наводила на всякие приятные размышления, давно уж собирался покончить с торговлей хлебами в Москве и перебраться на юг, поближе к портам и плодородным землям Дона и Кубани. В первопрестольной точно вши чиновники всех рангов заели поборами, даже убогому будочнику рубль подавай, куда Россия катиться? А еще можно попробовать свои силы в качестве откупщика или подрядчика для казны, хотя тут нужна просто звериная сноровка и невероятная удача, за то какой сладкий кусок. Кстати, очень вовремя подвернулся это курляндец, хорошая вышла сделка, хоть и не глянулся сперва ему новый деловой партнер. Купец запустил руку в груду купюр, как приятно шуршат, никогда у него на руках еще не было такой крупной суммы, хоть и считают его некоторые "мильонщиком". Красивые новенькие бумажки, не иначе недавно из казначейства, лишь чуть мятые. Ядовитый червячок сомнения вдруг шевельнулся в душе отравляя атмосферу наслаждения, Василий Порфирьевич вспомнил кое-какие свои проделки в молодости, чуть не заведшие будущего купца первой гильдии в Сибирь. Кряхтя и потирая затекшие руки он выбрался из кресла и извлек из массивного окованного железом сундука в углу комнаты небольшую шкатулку, там он хранил часть наличных, для расчета с клиентами. Вот теперь сравним, вроде бы все на месте, все закорючки, слова и цифры, вот только бумага у его купюры из шкатулки на ощупь несколько отличается, практически незаметное различие. Он раз за разом сравнивал образцовую ассигнацию с новыми "курляндскими", рассматривал на свет от масляной лампы и на солнце - вроде подлинные. Вот только слишком уж чистые денежки, запачканы и потерты чуть-чуть по краям и слегка помяты. Он принялся складывать разбросанные в беспорядке купюры в пачку и тут наконец заметил, что линии сгиба на всех ассигнациях примерно совпадают, точно мяли не отдельную ассигнацию, а всю пачку целиком! Господи, да его же самого когда-то давно на такой оплошности поймали, еле откупился от внимательных сыщиков, спасибо батюшка помог и отмазал сыночка от верной каторги. Василий Порфирьевич соколом метнулся к двери, откуда только силы и прыть взялись в стареющем грузном теле.

– Прошка подь сюды!
– громовой бас потряс стены старой конторы, заставляя проснуться в ужасе многочисленных служащих, за узенькими столиками внизу.

– Спишь ирод, почто я тебя держу антихриста?
– и по морде, "хрясть" - удар сильный, и болезненный аж губы брызнули красным, но отнюдь не зубодробительный. Меру купец знал, и даже когда по пьянке в молодости по кабакам дрался, то старался не калечить противника, просто себе дороже в итоге всегда получалось.

– Ваш степенство, не извольте гневаться...
– побитый приказчик просто из кожи вон лез, желая изобразить усердие перед хозяином.

– Пшел быстро за вчерашним немцем, кажи Порфирьевич срочно просит их по делу!
– и простимулированный напоследок могучим ударом хозяйского сапога бутылками по копчику несчастный Прошка кубарем скатился по лестнице во двор и не задерживаясь пулей вылетел на улицу, даже шапку забыл одеть. Ох грозен хозяин в гневе, нелегка у него рука, горе тому, кто под нее подвернется - тут еще не так побежишь.

Тяжела ты доля российского барина в начале 19-го века, ох тяжела... Хотел Виктор Степанович отдохнуть сегодня и отметить удачную сделку, но не вышло, опять пришлось заняться делами. Давно уж он собирался осуществить здесь постановку толстовской "Бани" с собой родимым в главной роли естественно, заветная мечта еще с далекого детства. Тогда еще пацаном, сопливым мальчишкой он с упоением читал под одеялом при свете фонарика пожелтевшую распечатку, представляя себя на месте того "барина", и сладкие судороги сводили низ тела, там в паху... Пришлось немало повозится с очередными "комнатными" девками, тупые деревенские шлюхи совершенно не могли уразуметь, чего же от них хотят. Обычно у господина желания были попроще - валил на постель и вся любовь, на команду: "Становись в стойку" девицы никак не реагировали. Он даже хотел было суфлера завести, но в итоге передумал, и сам подсказывал дурам слова, столько нервов сжег и подзатыльников раздал - не счесть. Кое-что Виктор Степанович чуток изменил и поправил, но это не существенно для действия, так возраст "актрис" автор ведь в тексте не оговорил. Виктор Степанович не был извращенцем, просто других девственниц благодаря приобретенной после переноса из будущего бешеной сексуальной активности у него в хозяйстве не водилось, обычно бывший историк их сразу "употреблял", иногда прямо в карете по дороге домой от продавца.