вырученные деньги нормальную купить бы не получилось, а добавить было

особенно не от куда.

Леркин джип уверенно несся по трассе, распугивая дорожную мелочь.

«Этак мы через полчаса будем на месте, – подумала Надя. – Только, что за

причуды у сына? Девку какую-то туда привез… Зачем? Что за существо?

Главное, чтобы Бурова потом не проболталась. Хотя она не треплива»

– Спасибо, Лерочка, это уже здесь, – проворковала она, тыча пальцем в

лобовое стекло, – можно тут остановиться, вот наш домик. Без колонн, но

писающих мальчиков иногда можно увидеть. Хочешь, подожди в машине. Чего

тебе мотаться? Ну как хочешь.

Буровой было любопытно. И не лень выбираться наружу…

Вошли в полутемный подъезд, подошли к двери. Киреева решила

проявить милосердие и для начала тренькнула дверным звонком, а лишь потом

сунула ключ в замочную скважину.

В квартире было тихо. На вешалке висело невразумительное пальтецо с

пятнистым искусственным мехом, купленное на распродаже в каком-нибудь

магазине «Одежда для всей семьи». А вот сапожки… И сумочка…

«Хренасе», – подумала Надежда, которая о такой сумке только мечтала.

Что касается Буровой, то она оставалась безмятежна. Киреева

предположила, что неискушенная Валерия восприняла данную кожгалантерею

как имитатор, купленный в переходе.

Странно, но на шум так никто и не вышел, в глубине квартиры тоже было

тихо. Дамы осторожно продвинулись по коридорчику на кухоньку, а потом в

единственную комнату, довольно просторную, кстати.

Девица полулежала на диване, укутанная старым Надиным пледом, с

закрытыми глазами и в наушниках, нитками проводов тянущихся к

портативному аудиоплееру. Ее рука безвольно повисла, почти касаясь

кончиками пальцев архаичной дорожки, выполнявшей здесь роль прикроватного

коврика, однако ступни ног, торчащие из-под пледа, ритмично подрагивали.

Надя подошла поближе. Некоторое время рассматривала бледное личико

в обрамлении рыжеватых крашеных волос, хмыкнула, а потом из одного уха

наушник аккуратно извлекла.

Дашка испуганно вздрогнула и распахнула глаза. Над ней возвышалась

какая-то ухоженная фрау и по-змеиному улыбалась. Блин. Кто хоть это?

– Здравствуй, деточка, – приторно произнесла фрау, – нас за тобой

прислал Андрей. Ты помнишь Андрея, дорогая?

Дашка неторопливо выбралась из-под пледа и свесила ноги на пол.

«Пора вываливаться, что ли?»

Тут до нее дошло, что это, вероятно, и есть хозяйка царских хором и

одновременно киреевская мамашка. Она поморщилась, кивнула торопливо,

сказала:

– Я сейчас уйду. Извините, если что-то не так. Вроде, чашку я помыла,

сейчас проверю. Я только чай пила и сушки ела. Но мне Андрей разрешил,

можете его спросить.

Надежда хмыкнула.

– Ну ела и ела. Чашку можешь не мыть. Меня зовут Надежда

Михайловна, я мама Андрея. Это моя подруга Валерия Львовна. Андрей

попросил приехать за тобой, сам он не может. Что-то там у тебя дома

случилось, а мобильник твой не отвечает. Ты что, потеряла свой мобильник?

– Вроде того, – сказала Дашка и отправилась в сторону санузла.

Когда они устроились с ней вдвоем на заднем сидении джипа, и Бурова

порулила к выезду на шоссе, стало заметно, что девочке невесело. Девочка

переживала неизвестность, и Киреева молча протянула ей свой телефон.

Сначала Надежда напряглась, так как Дашка первым делом позвонила

Андрею. А потом успокоилась, потому что Дашке нужен был не сам Андрей, а

номер сотового, который продиктовал секретарше Верочке некто, назвавшийся

родственником Врублевских.

А потом Дашка позвонила этому родственнику. Всего несколько вопросов

и ответов, и отбой.

– Блин, да что же это такое… – сорвавшимся голоском пропищала

Дашка, возвращая Наде мобильник, и всхлипнула.

– Что-то серьезное? – спросила Надежда сочувственным голосом.

Дашка всхлипнула еще горше, ее глаза налились влагой, и, вконец

умученная событиями последних дней, она все выложила андрюхиной мамаше.

Вообще-то Дашка человек сдержанный, не привыкла окружающих