Шрифт:
Как для путника в снежной степи.
Дай зарыться в колени,
Силу знать и молчать укрепи.
1958
VI
А.А.
Другу ли скажешь – нахмурится, вздрогнет
И оборвет с укором.
Если б он знал, что столько и дрог нет,
Сколько
потребуют
скоро.
Заговоришь об этом в стихах ли –
“Ты о веселье спой нам!
Пусть –
мы обыватели, хахали, –
Дай хоть пожить спокойно”.
Пробуешь
за грядущими войнами
Смысл разглядеть надмирный;
Бродишь в бору
чащобами хвойными,
Дыша тишиной мирной.
Душу воспитываешь – саламандру.
Что не горит в пламени…
Миг –
и опять она
лишь Кассандра,
Гибель рекущая племени.
Только одна ты, подруга и спутник,
Вере верна, как знамени;
Ты лишь одна
пронизала будни
Блеском благого
Имени;
Девочка
с полутелесным профилем,
Ты не рабыня
Времени,
И от тебя уж не скрыть Мефистофелю
Вышний завет –
LEX DOMINI*!
–––––––-
Закон Бога (лат.).
–––––––-
VII
Наитье зоркое привыкло
Вникать в грозящий рухнуть час,
В размах чудовищного цикла,
Как вихрь летящего на нас.
Увидел с горного пути я,
Зачем пространства – без конца,
Зачем вручила Византия
Нам бремя царского венца.
И почему народ, что призван
Ко всеобъемлющей любви,
Подменой низкой создал призрак,
Смерчем бушующий в крови.
Даль века вижу невозбранно,
А с уст – в беспамятстве, в бреду,
Готова вырваться осанна
Паденью, горю и суду.
Да, окоём родного края
Воспламенится, дрогнув, весь;
Но вижу, верю, слышу, знаю:
Пульс мира ныне бьется здесь.
И победитель – тот, что скоро
Смешает с прахом плоть Москвы –
Он сам подсуден приговору
Владык, сверкающих, как львы.
По-новому постигло сердце
Старинный знак наш – Третий Рим,
Мечту народа-страстотерпца,
Орлом парящую над ним.
VIII. РАЗМАХ
Есть в медлительной душе
русских
Жар, растапливающий
любой
лед:
Дно всех бездн
испытать
в спусках
И до звезд
совершать
взлет.
И дерзанью души
вторит
Шквал триумфов
и шквал вины, –
К мировому Устью истории
Схожий с бурей
полет страны.
Пламень жгучий
и ветр морозный.
Тягу – вглубь,
дальше всех
черт,
В сердце нес
Иоанн Грозный,
И Ермак,
и простой
смерд.
За Урал, за пургу Сибири,
За Амурский седой
вал,
Дальше всех рубежей
в мире
Рать казачью тот зов
гнал.
Он гудел – он гудит, бьется
В славословьях, в бунтах, в хуле,
В огнищанах, в землепроходцах,
В гайдамацкой
степной
мгле.
Дальше! дальше! вперед! шире!
Напролом! напрорыв! вброд!
К злодеяньям, каких
в мире
Не свершал ни один
род;
И к безбрежным морям Братства,
К пиру братскому
всех
стран,
К солнцу, сыплющему богатства
Всем, кто незван
и кто
зван!..
Зов всемирных преображений,
Непонятных еще вчера,
Был и в муках самосожжений,
И в громовых шагах Петра.
И с легенд о Последнем Риме,
От пророчеств
во дни
смут,
Всё безумней, неукротимей
Зовы Устья
к сердцам
льнут.
Этот свищущий ветр метельный,
Этот брызжущий хмель веков
В нашей горечи беспредельной
И в безумствах большевиков.