– Ага, для всяких тёмных делишек...

– Это не тёмные делишки. Это дело государственной важности. Ты, помнится, потому и ушел в разбойники, что житья не было от солдат. Да и я в короли попал по тем же причинам - военные затевали что-то своё, а тут мы. И ничего не изменилось. Военные по-прежнему у руля власти, а я - так... Болтаюсь на троне, пока не вякнул. Вчера я вякнул. Так что если всё оставить как есть - через пару месяцев, полгода максимум - военные будут точно так же фигачить по селам, делая что хотят, а я буду сидеть тише мыши. Ибо тоже человек и тоже жить хочу.

– На жалость давишь...

– На разум. Ты прекрасно знаешь, что сделать это - надо. Ты сделаешь это лучше остальных, потому что, во-первых, не сдашь меня никому. А во-вторых...

– Я не уверен, что ты не сдашь меня никому.

– Я??? Когда я тебя посылаю...

– Именно. А в таких играх пешку легко меняют на ферзя.

– Ты умеешь играть в шахматы? Роберт, я с тебя тихо фигею, сколько времени бок о бок прожил - и продолжаю удивляться.

– Удивляйся, я разве мешаю.

– Я не буду разменивать тебя на ферзя. Хотя бы потому, что ты - проходная пешка. И сам можешь стать ферзем. Я даю тебе слово.

– Слово не бренчит и не булькает.

– Ах, да... Ты же разбойник... Надо тебя купить.

– Да, неплохо было бы.

– Ок. Договорились. Итак, завтрашней ночью ты берешь людей и идешь туда...

– Марк, сколько времени вместе прожили бок о бок, а я не перестаю тебе удивляться. Вроде - не глупый человек, не дурак... Король, можно сказать. Как я тебе к завтра уложусь? Соберу людей, составлю план, отслежу всё... За один день? Ты пошутил?

– Да, Роберт, похоже, пошутил неудачно. Сколько тебе времени нужно?

– Откуда я знаю? Столько, сколько будет нужно. Я никогда такого ещё не совершал.

– Какая ещё помощь с меня? Кроме денег?

– План. Точный план всех помещений, желательно - со сменами караула. Отдавать приказы внутри ты, конечно, не сможешь...

– Нет, конечно. Тут полностью твоя инициатива. Оружие нужно?

– Нет, спасибо, тут мы тоже сами, ещё осталось. Что делать с тем, что вынесем?

– Оставь себе. Можешь потом мне продать, я куплю оптом.

– Договорились. Однако, Марк, не ожидал я, что ты меня так подставишь.

– Не дури, Роберт. Это не подстава. Это - государственное управление. Ты забыл, наверное, что ты тоже являешься королевским подданным.

– Мне встать на колени и поцеловать тебе ручку, милорд?

– Это не поможет, - грустно сказал Марк.
– Проявление почтения - для толпы. А для дела нужно только дело. И ты - важный механизм в моём государстве. Мне без тебя, как выяснилось, никуда не деться.

На следующий день Генрих показывал Марку два листочка, изрисованных и исписанных.

– Владыка, не прикажете ли подать кнут?

Марк несколько секунд смотрел непонимающе, потом ахнул и кивнул головой.

– Вот честно тебе скажу, Генрих, не знаю. Я творю что-то такое, что выльется либо в мою блистательную победу, либо в огромную, грязную, вонючую лужу, которая обдаст всех нас.

– Так прикажете подать кнут?

– Хорошо, Генрих. Давай.

– Если вы задумали кадровые перестановки, Марк, то это делается не так. Сначала надо подготовить замену.

Марк замер на месте, с полуоткрытым ртом. Действительно, сейчас он думал только о том, как бы прищучить генерала. А что будет потом и кого поставить вместо него - не имел ни малейшего представления!

– Хорошо, Генрих. Я тебя слушаю.

– А что меня слушать, Марк? Я дал тебе пинка, а дальше думай в нужном направлении. Я не распоряжаюсь, я выполняю приказы.

– Удобно иметь тебя в хозяйстве, Генрих.

Глава спецслужб церемонно поклонился.

– Однако, машина уже завертелась и ее не остановить. Ладно, спасибо за мысль, я буду ее думать.

Марк разбирался в законах, а Главный Судья сидел рядом, скучающе постукивая пальцем по кожаному переплету.

– Так, а если крестьянин украдет домашний скот?

– Вору положено клеймо на лоб и виру пострадавшему не менее стоимости украденного.

– А если нет у него того?

– Тогда вора следует заковать в цепи и отправить в заточение.

– А что тогда получает пострадавший?

– Тогда - ничего.

– А смысл тогда заковывать вора?

– Чтобы больше не воровал, - вздохнул Судья так, как будто разговаривал с ребенком.

Марк снова углубился в чтение.

– Ага, а если это дворянин, то дело ограничивается порицанием?