Шрифт:
Письма мамы отличаются по своей интонации от пышущих оптимизмом отцовских:
Дорогой мой, милый, любимый!
Скучаю ужасно без тебя. Сегодня просто места себе не найду, эх, не было бы войны, поехала бы к тебе, когда она, проклятая, кончится. Скоро, наверное, – ты уже, конечно, знаешь о нашем наступлении, вот здорово!
Часто-часто я вспоминаю наше пребывание в Севастополе, ведь мы очень мало с тобой по-настоящему вместе бывали, отдыхали. Мне кажется, если бы это возможно было бы осуществить, я бы очень быстро поправилась. В жизни моей мне очень не хватает твоего внимания. Это не забота о нашей семье, о всяких материальных благах, не об этом внимании я говорю.
Недавно пришли с Адой с огорода (годом раньше, осенью 1942 года, завод выделил подсобный участок для выращивания овощей. – Ред.), уже несколько дней, как возвращаемся с огорода с двумя полными сумками: тут и огурцы, и картошка, и морковь, и свекла, и капуста, и петрушка, уже съели несколько помидоров, ты просто с ума сойдешь, когда увидишь это изобилие. Хорошо было бы зиму прожить здесь, а к весне уехать в Москву.
Огород наш – это великолепная плантация. Уже едим свои огурчики (сладкие, хрустящие!). Зреют помидоры, растет морковь, свекла, прекрасная капуста. Мы с Адой каждый вечер на огороде, болтаем там, трепемся на всякие позволительные и непозволительные темы, время пробегает незаметно.
Евгений Еремин
Володя вспоминает:
От Жени – Е. Н. Еремина, мужа Адочки, – одно время долго не было вестей с фронта. В доме об этом хоть вроде и не говорили, но понимали. Во всяком случае, даже я, пятилетний пацан, понимал: что-то не очень хорошее с Е. Н., скорее даже плохое!
Об этом не говорили, но… И только отец – блестяще! – об этом “заговорил”. Пришла какая-то газета, где награждался ген. армии Еременко! Отец – и я при нем, делали-то “вместе” – вырезал и выклеил, что награждается Еремин Е. Н. И преподнес, не побоялся! Сейчас мне ясно, как фантастически трудно было на это решиться, если задуматься. Если представить, что Жени нет или что он ранен! Да мало ли что.
Через два дня после “нашей” газеты – а выклеено было все прямо в газете – пришло письмо от Жени!
Вот это долгожданное письмо с фронта:
11.12.42
Дорогая моя! Пользуясь первой возможностью, пишу тебе, любя больше, чем когда-либо. Жив и здоров, что главное, хотя испытания выпали на нашу долю немалые. Перед нашей частью была поставлена серьезная задача, и мы испытали на себе ряд бешеных контратак немцев. Здесь были и авиация, и минометы, и танки, одним словом, все степени “сабантуя”.
– Сабантуй – какой-то праздник? Или что там – сабантуй? – Сабантуй бывает разный. А не знаешь – не толкуй. Вот под первою бомбежкой Полежишь с охоты в лежку, Жив остался – не горюй: Это – малый сабантуй. (Это из “Василия Теркина” Твардовского)При случае напишу о других видах этого “праздника”. Сейчас напряжение значительно ослабло. Не знаю, надолго ли. Несмотря ни на что, уверен в скором окончании войны и грядущем счастливом свидании. Привет всем. Горячо тебя целую.
Твой Женя.На фронте – его призвали 9 августа 1941 года – Евгений Николаевич Еремин вел дневник, за что ему полагался по законам военного времени расстрел. Начинается он так:
В случае моей смерти убедительно прошу передать этот дневник моей жене Ценципер Аде Борисовне. По адресу: Казань, 18, поселок, д. 7, кв. 3.
18.1.42
Новый год встретил в вагоне эшелона, перебрасывающего нашу часть от подступов к Москве в район Осташкова, озера Селигер, верховья Волги. Общая роль части не вполне ясна. Занимаем покинутые немцами деревни. На дороге то и дело попадаются скрюченные закоченевшие трупы фашистских молодчиков, снег рядом с ними, наш белоснежный девственный российский снег, напоен чистейшей почерневшей арийской кровью. Больше, больше ее! Чтобы весь снег из белого стал красным…
19.1.42
…Важнее другое, то, что нечисть отступает и гибнет, распилившись по широким просторам нашей необъятной и суровой для захватчиков, дорогой Родины. Живого немца я еще не видел, а трупов много, но с трупом не поговоришь. Хочется же спросить: “Wie geht es mit Blietzkrieg” или сказать: “Nun, mein liebe Hans, das Lebensspiel ist zu Ende” [7] – и все. Что бы он ответил?
Впечатление от бесед с населением: “Обижает не очень (велико терпение русского народа!), отобрал всех кур, почти всех коров, новые или просто пригодные семена”.
23.1.42
Часть впереди. Сегодня надо догнать. Придется бежать почти бегом по морозу. Самочувствие неважное. Что-то с сердцем. На марше быстро мокнешь. Кашель мучает. Но ничего.
28.1.42 – район Великих Лук
Положение их, видимо, очень трудное. Наши жмут, погода жмет, и тыл их тоже поджимает. Что же касается нас, то, мне кажется, что войну надо закончить до конца зимы.
29.1.42
Сквозь сон слышал сегодня сводку Информбюро – очень скромную. “Наши войска вели бои…” Сегодня думается, что война кончится не скоро.
21.02.42
Если не ошибаюсь, сегодня день рождения Адочки. Если же это так, то ровно 3 года назад я ее впервые поцеловал. Концерт в Доме ученых. Ночь. Никитский бульвар. Скамья, засыпанная снегом. А сейчас по нам бьет тяжелая батарея. Блиндаж дрожит и стонет.
23.2.42
…Я решил было, что началась артподготовка наступления на Луки, но вот все замолкло. Видимо, просто огневой налет для создания уютного сна противнику.
Я не спал всю ночь, а мои штабные товарищи спали, невзирая на пальбу, храпя во все носовые завертки и отчаянно газуя. Атмосфера создалась такая, что мне для характеристики ее пришлось ввести новую физическую единицу. Определю ее здесь, чтобы не пропала для потомства. Итак, за единицу насыщенности атмосферы кишечными газами принимается “бздина”, т. е. такая насыщенность, при которой топор весом 1 кг висит на высоте 1 м в течение 1 часа.
В течение одной ночи написал Адке письмо, в котором воздержался от изложения своих ученых трудов, и выругал за полное отсутствие писем, и предупредил о предстоящем изменении адреса.
23.3.42 – г. Пулово
Вчера получил от мамы письмо с целой кучей чрезвычайно тяжелых и неприятных известий. Брат Николай убит и похоронен в братской могиле где-то близ Москвы. Отец был болен воспалением легких (крупозным). Проклятая немчура чего-чего только не натворила. Сколько крови, сколько страданий. И когда кончится эта проклятая война? Когда же нам удастся истребить их всех на нашей территории до единого?
10.4.42
…Мы готовим противнику достойную встречу, все глубже зарываясь в землю. Зато есть боевой дух – я слышал, не знаю, правда ли, фрицы называют нашу бригаду “Бригадой смерти” и очень боятся ее. Вдруг вспомнилось то, что очень нравилось Адке:
Плывут тучи, плачут снега, Так необычно тихо Трясут головами, смеются они. Девица шепчет тихо…Вопрос. Был ли фрицем H. Heine? Впрочем, нет, ведь он же с Jude.
21.5.42
В последнее время не получаю ее писем. А в одном из последних проскользнула фраза: “Я нашла себе партнера для игры в шахматы и договорилась о занятиях английским языком…”
Ну, а я не маленький и знаю, с КАКОГО конца спаржу едят. Становится похожим на то, что она меня не дождется, даже если и останусь жив.
18.06.42
Адка часто пишет, что любит и ждет.
5.10.42
Безумно соскучился по жене и ребенку.
22.10.42
Скоро исполнится год фронтовой жизни, думаю ознаменовать это событие поступлением в партию. Пора. Конечно, мне не быть таким принципиальным большевиком, как Мося, качествами которого так восторгалась Адка, но выполнить свой долг и умереть за родину, если это понадобится, вероятно, сумею.
7.11.42.
Слушаем по радио выступление т. Сталина: “Закончить войну в 1942 г.
10.11.42
Прочел доклад и приказ т. Сталина – об окончании войны в 42 г. нет ни слова. А о втором фронте в Европе сказано, что он “будет, рано или поздно, но будет”.
5.5.43
Еду к Аде в Казань.
28.5.43
Итак, дочь моя – замечательная девчонка. Живая, веселая, непрерывное движение и смех. Яркие глазенки. “Фаворитка” – зовет ее Адкин отец.
7
“Ну и как там блицкриг?”; “Ну, дорогой мой Ганс, жизненная игра заканчивается” (нем.).
Осенью 1943 года Адочка на короткое время ездила повидаться с Женей в Саратов, куда его отозвали как специалиста-химика в связи с начавшейся стройкой газопровода Саратов – Москва.
Из дневника:
1.05.44 – Саратов
Хозяйка-старуха угостила меня картошкой, жаренной на американском сале. Пили чай с американским сахаром. Невольно навязывается вопрос: что было бы, если бы?.. Трудно выговорить.
30.05.44 – Саратов
Сегодня в трамвае у меня украли часы (подарок Адки). Через час я их отнял у вора, который продавал их за 1500 руб.
А вот одно из писем 1943 года:
Поздравляю тебя с праздником, с взятием Киева, так удачно приуроченным к 26-й годовщине.
От тебя после отъезда еще никаких вестей не получал и о твоих делах ничего не знаю. Интерес же и нетерпение вполне понятны. Как я ожидал, так и вышло – твой приезд, столь кратковременное пребывание, лишь обострило чувство одиночества… Может быть, следовало бы пользоваться каждой минутой жизни, чтобы быть вместе? Ведь этих минут тоже не так уж много, и жаль, если они проходят в ожидании настоящей жизни, а вообще я твердо верю в лучшее будущее и, в частности, в скорое свидание в Москве… Может быть, мое письмо уже тебя не застанет в Казани? Хорошо бы, т. к. это увеличивает шансы на свидание. Я сам, видимо, в конце ноября в Москве буду.
Годовой план выполнил к 7 ноября и к празднику получил 1 литр водки, которую пить не буду. Вот и все пока.
Жаль, что не пишешь – это значительно усложняет жизнь. В остальном же знай, что люблю тебя.
Леонид
Долгое время мама ничего не знала о своем брате Леониде, и вот наконец долгожданное письмо, потом второе:
Кубарь. 26.6.43
Здравствуй, дорогая Асинька!
На этих днях я получил после 8-месячного перерыва письмо из дома и твой адрес. Письмо написал, кроме того, папа.
Дорогая сестричка! Как ты живешь? Очевидно, и тебе за последние годы, в особенности последнее время, пришлось много пережить, но счастье еще от тебя не отрекнулось, если вы все вместе и здоровы. Знаю твою способность с малых лет переносить лишения (это, между прочим, у всей нашей семьи, но в особенности у тебя), поэтому уверен, что ты в боях за жизнь выйдешь победительницей. Как здоровье Миши? Как поживают дети? Что у тебя нового? Пиши. Для меня письма на фронт – это большая радость, которая приходит очень редко.
Сейчас у меня снова в порядке мои фронтовые дела. Служба, здоровье, обстановка. Я успел уже быть 2 раза раненым, но это все позади. Главное, что я теперь вполне окреп и поправился. За бои против фашистских мерзавцев награжден орденом и представлен к другому. Принят в партию. Получил очередное звание. Как видишь, я прогрессирую. Впрочем, о себе я мало думаю. Больше о семье, отце, доме. Вспоминаю тебя. Хочется, чтобы у вас у всех все было бы хорошо.
Жалко мать, погибла она, так и не увидев счастливых дней, радости от нас, детей. Все время ее жизнь была – сплошная тревога за нас, беспокойство и паника. Но нас детей она крепко любила. Толя работает в Ворошиловграде. Не мог узнать мой адрес и написать мне пару слов о себе, все-таки он в лучших условиях, чем я. Но черт с ним, авось увидимся после войны, сочтемся.
Асинька! Напиши мне твой подробный адрес, если отец едет к тебе, я переведу ему деньги. Он написал адрес, но там Мишины инициалы, а так денег не принимают. Будь здорова. Пиши. Привет и горячий поцелуй детям, Мише и всем остальным.
Леонид.Фронт, 1.8.43.
Родная, любимая сестричка Ася!
Вчера я получил твое письмо. Спасибо. Я такого теплого и родного письма давно уже не имел. Несмотря на то, что мои чувства во время боев огрубели и я потерял много личного, твое письмо растрогало до слез, я плакал, и мне стыдно было поднять лицо от письма долгое время, чтобы не показать товарищам своего “маминого сердца”, но что тут делать, когда это происходит без твоего желания, так, само по себе. Твое письмо меня очень обрадовало, ободрило и как будто вымыло заново мои чувства. Еще раз спасибо. Недаром я тебя любил в нашей семье больше всех. Конечно, теперь я тебе буду писать систематически, вернее, как только будет возможность, обязательно напишу. Между прочим, очень интересно: я на этих днях также получил письмо от Анатолия, которому тоже обрадовался, ведь это первое письмо больше чем за 2 года разлуки. Анатолий работает в Ворошиловграде по углю, очень гордится тем, что он на “передовой”, как он мне написал, козыряет своей сединой, которую получил от сильных переживаний. Я не седой и теперь даже не худой, хотя в горячих боях с первых дней призыва в РККА. Вот чудак: нашел, чем гордиться.
Теперь пару слов о себе. Я был 2 раза серьезно ранен, теперь уже вынужден перейти на штабную работу, я – капитан, работаю начальником штаба и все время был до этого командиром роды ПТР (бронебойщик). За то, что я послал на тот свет к праотцам не одну сотню сволочей из банды Гитлера и сжег не одну его железную черепаху, награжден был медалью “За отвагу” и представлен к ордену “Красная Звезда”. Если останусь жив, то грудь моя украсится к концу войны, вероятно, еще чем-нибудь, более значительным.
Я служу нашей Родине честно и самоотверженно, гитлеровские вшивые фрицы это смогут тоже подтвердить, когда на том свете я с ними встречусь на суде Господнем. Вот и все о себе, довольно.
Адрес Анатолия: Ворошиловград, Облисполком, Облместтонпром, ему.
Черт его знает, я уже отвык от этих “мест”, “тонов”, “промов”, “облов” – оказывается, еще эти уксусные тресты живые и их руководители – мои родные братья – такие чудеса. Привет и поцелуй детям, Мише и всем родичам. Тебя крепко обнимаю и еще крепче целую.