Есть там кузина моя, Светой зовут, года на четыре старше меня, она больше в дядьку характером, тоже улыбается и смеется. Вообще, прикольная такая. С нами теперь почти не общается, с родственниками со стороны тетки - пожалуйста, а с нами – нет. А я помню, что раньше, лет семь назад еще, мы с ней у бабушки пересекались, вместе жили. Да, блин, было время. А потом не знаю, что случилось, просто не знаю. Наверное, воспитание теткино сказалось - она теперь реально крута, это так надо называть. Работает в офисе каком-то, по знакомству устроили, карьеру делает, не знаю, что там конкретно, но ее будущее – точно, светлое.

Тоскливо стало, захотелось, чтобы мама вернулась и не было бы ни этих двух дней, ни этого Санька, ни Насти. Хотелось, чтобы все было как раньше.

И еще одна мысль хорошая посетила меня по дороге домой. Социальные сети – это круто! В социальных сетях можно просто удалить всех знакомых и «друзей» и все, не надо париться, а тут…

Нет, Настя чтобы была.

Как же давно была пятница! Оглянуться не успел – а уже воскресенье.

Тут мои рассуждения прервал клокочущий голос аксакала за спиной:

– Ты чо не здооваешься, судент?

Я машинально оглянулся - за спиной сидела обычная публика – аксакал, баба Нюра, со своей вечно отставленной ножкой (хоть с кем-то потрепаться!), Артур и Клоп, сынок Кулька, мордастый краснорожий утырок в кепке и тел-кой, которая смотрела на меня с иронией и вызовом одновременно.

На скамейке, между аксакалом и длинным Артуром стояла небольшая пластмассовая бутылка из-под лимонада с характерно надетым на горлышко пустым пластиковым стаканом.

– Что? – совершенно логично и без вызова ответил я, действительно не расслышал. Попробуй пойми его квакание.

– Аааа…, эхе-ге, - сказал толсторожий, прищурившись.

– Есть сигарета? – Перебил его Артур.

Обросший весь, рожа в щетине. Мерзость.

Клоп сверлил меня взглядом. Как всегда, он сидел на корточках, глядя на меня снизу вверх.

– Дай пять рублей.
– Промычала кобыла.

Я полез в карман за ключом от подъезда.

Я опять забыл его!

Спросил:

– Есть ключ от двери?

В ответ все впали в какой-то ступор и переглянулись. Тишину прервал громила:

– Слышь, тебя спросили, так отвечай, - сказал он с вызовом, уперев руки в колени и немного подавшись вперед.

– Какие-то проблемы? – С таким же вызовом ответил я, стремясь сразу расставить все точки над i. В самом деле - какого-то синяка бояться!

В воздухе повисло напряжение.

– Слышь, че, проблем хочешь?
– ответил верзила, уже с нарастающей яростью в голосе.

– Ну, предположим, не хочу. Собственно, чего тебе вообще от меня надо? – ответил я, спокойным и ровным голосом, даже немного удивившись себе.

Воцарилось молчание. После паузы амбал ответил:

– Было бы за что, вообще бы убил. – Это было сказано уже с чувством превосходства, но как-то в сторону.

Его перебила телка:

– Ты что, крутой здесь самый?

Я чувствовал, что дело ничем хорошим не закончится, все двигалось к мордобою, поэтому не стал острить заготовленной шуткой на счет его пьяных валяний у подъезда и его прически.

Спасла, как и в прошлый раз, все та же баба Галя. Она выходила из подъезда и я, ничего не ответив уродам, скрылся в подъезде. Нет, мне не было страшно. Не знаю почему, но как-то все параллельно стало и плевать на них было, абсолютно на все мне плевать почему-то стало. И еще взбесило - стоит эта бабка жирная, чуть шею себе не своротила, выглядывает. И эта баба Нюра тоже, идиотка, всегда вся в счастье.

«Царство ночных кошмаров» - надпись в подъезде. Здесь же наблевано. Бывают моменты - не утерпеть человеку на нашей скамейке и он вываливает содержимое своего желудка прямо в подъезде, под лестницей (чтоб никто не наступил). На «синей» скамейке - нельзя, они чистюли. Вон, Игорек, сука, даже пачку от сигарет и ту демонстративно положит в ломаную пластмассовую корзину, которая заменяет урну.

Бомж Гриня сидел на лестнице у почтовых ящиков.

– Андрюх, - говорит, - дай прикурить.