– Что ты, глупенький? Что ты…Ни в чём ты не виноват. Ничего не случится. Я знаю…Успокойся…Это ты меня прости. За всё… И за Канарейку…Я не хотела…

– Я знаю, я знаю, Ксюш…Ты не уйдёшь к нему? Ты не бросишь меня? Я ведь не такой…Он все умеет, а я…Я такой дурак…

– Ты умница Ты лучше всех. Правда. Зачем мне Канарейка? Ему бы и в голову не пришло так переживать о последствиях. Он же только о себе думает. Никогда, ты слышишь, никогда не смей меня к нему ревновать. Я сделала свой выбор. Ты же убедился…Ты же веришь? Никому другому я бы не позволила. Только тебе одному…

– Я верю…Я знаю.. Я так тебя люблю…

Выбор свой я действительно сейчас сделала – отдаваясь Виталику, я страховалась от возможных будущих преград в наших отношениях, одним махом отсекая любую вероятность потерять Виталика. Теперь я была твёрдо уверена – он не посмеет меня бросить никогда в жизни, даже если снова приревнует к кому бы то ни было. И что бы ни случилось, отныне Виталик целиком и полностью принадлежал мне. Расчётливо и ловко я привязала его к себе намертво, и с этих пор могла не бояться трудностей. Он был мой. Только мой…

А время шло… Никто не собирался за нами приходить. О нас, казалось, совсем позабыли. Но думать об этом почему-то не хотелось. Уже не рассчитывая обрести свободу в ближайшем будущем, мы устроились на полу, да так и заснули под дверью, обнимая друг друга. Спалось мне на диво хорошо – всю оставшуюся ночь до утра меня согревали тёплые и надёжные руки Виталика, и, доверчиво утыкаясь в его мягкий свитер, я чувствовала удивительный покой и бескрайнюю радость. Наконец-то всё в моей жизни было хорошо…

37

Ключ в замке повернулся, когда мы ещё спали, я даже не услышала этого осторожного звука. Разбудил меня только вспыхнувший внезапно свет и громкие голоса.

– Ну вот, я же говорил, что они здесь!

– Конечно, куда они могли отсюда деться!

– Живые-здоровые, спят как суслики!

– Эй, сонные тетери, вставайте!

Свет резал глаза, и я никак не могла их открыть, однако с пола попыталась встать сразу же. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь над нами смеялся. Виталик опомнился быстрее – подскочил, опережая меня. На пороге стояли Ленка и Мишка. Сладкая парочка, весёлая и беззаботная, от них пахло изумительной свежестью и морозом.

– Это так сейчас модно прикалываться? – Беззлобно поинтересовался Виталик, стараясь, впрочем, придать своему голосу максимальную строгость. Надо думать, что «шутники» нисколько не смутились от этого замечания. Раскопин, дурачась, приложил руки к груди:

– Ну извините, извините, так получилось. Случайно. Хотели на часик вас запереть, а потом забыли совсем. Сами понимаете – веселье, танцы-шманцы. Как вы тут? Голодные, наверное?

Только сейчас я с удивлением вспомнила, что в последний раз ела вчера днем.

– Да нет, что вы. – Всё так же саркастически возразил Виталик. – Мы могли бы тут ещё недельку-другую посидеть. Совести у вас нету. Робинзон Крузо на необитаемом острове хоть чем-то мог питаться. А нам тут разве что столы можно было погрызть.

– Ой, да ладно тебе брюзжать! – Хихикнула Ленка, оглядывая меня с нехорошим любопытством. – Ты всю ночь с любимой девушкой провёл, как тут можно о еде думать?

Честно говоря, об этом я тоже подумала. Выходит, не настолько уж сильно Виталик потерял голову, раз даже со мной наедине ощущал муки голода. Выходит, и не случилось между нами ничего особенного. Примитивная случка – вроде тех, что любит устраивать Канарейка в физкультурной раздевалке.

Радостное настроение, с которым я вчера засыпала, исчезло без следа. Теперь, с приходом нового дня, я испытывала только жгучий стыд и досаду из-за того, что, пожалуй, слишком поспешила стать женщиной. Виталик держался скованно и, стоя вблизи, не решался посмотреть мне в глаза. Видно, и его голова к утру совершенно прояснилась. Впрочем, если разобраться, он ничего и не хотел.

Когда мы все вчетвером покидали злополучную мастерскую, было восемь часов. Школьные коридоры пустовали – как-никак, четверть уже закончилась, а, значит, начались новогодние каникулы. Однако жизнь здесь ещё шла своим, размеренным чередом. Педагоги заканчивали какие-то важные дела, уборщица мыла полы после вчерашней дискотеки. Она открыла нам дверь в раздевалку, и мы с Виталиком забрали оттуда свои куртки, одиноко болтающиеся на двух разных вешалках.

– Ничего не понимаю…- Бормотала пожилая, краснолицая женщина в поношенном синем халате, наблюдая, как мы с Виталиком одеваемся. – А я думаю, что это за вещи? Раздетые, что ли, вчера домой ушли по морозу? Или вы не уходили никуда?

– Не уходили. – Откровенно созналась Ленка. – Их вчера случайно в классе закрыли.

– На всю ночь, что ли?! – В ужасе всплеснула руками уборщица и посмотрела на нас с Виталиком с глубочайшим состраданием. – Это как же?...А я… Что ж это я не увидела? Как же родители-то ваши?.. С ума там, поди, сошли уже…