Аморет начала догадываться, что остальные люди не только не обладают даром читать тайные мысли других, но не в состоянии понять, что происходит, когда она извлекает себя из их памяти. Они совершенно не обладают ее инстинктивным знанием мирового устройства. Их восприятие искажено, слух ошибочен, а воспоминания не соответствуют действительности. Поэтому они воспринимают и осознают реальность лишь настолько, насколько им позволяется, а позволяется им очень немногое. И Аморет жалела их, жалела за то, что судьбой им было отмерено столь мало и почти не дано воспринимать пространство, время, жизненный опыт.

Но она ни за что не станет распространяться об этом. Ни за что! Нужно быть очень осторожной и деликатной с подобными вещами. Предельно осторожной!

— Дональд не удовлетворен тем, что я могу дать ему. Ему хочется много больше… Сейчас я уже забыла чего. Но это было как раз то, чего он никогда не мог бы получить от меня. И я поняла, что он постоянно будет желать недостижимого, а время от времени попытается заставить меня все-таки исполнить его желания. Поэтому я и уехала от него. Мне пришлось уехать из-за… — Внезапно Аморет запнулась, ибо с ужасом осознала, что почти проговорилась о Майлзе Моргане. Сейчас у нее было такое ощущение, словно она стремительно подбежала к самому краю бездонной пропасти, едва успев остановиться. И теперь стояла перед бездной, дрожа от страха и в то же время от порыва к саморазрушению, который она впервые так отчетливо ощутила. Охваченная ужасом, почувствовала, что у нее подкосились ноги, и Аморет осела на пол, как тряпичная кукла, понурив голову. Ей казалось, что сил подняться просто не будет. Миссис Эймз дотронулась до ее плеча.

— Из-за кого, Аморет? — спросила она.

Аморет вздрогнула.

— Не из-за кого… Из-за меня самой, мамочка. Вот и все!

— Аморет… если бы ты рассказала мне…

Внезапно Аморет вскинула голову и посмотрела на мать глазами, полными страха.

— Я еще ни разу не солгала тебе, мама! — закричала она. — Чего вы все хотите от меня? Чего вы пытаетесь от меня добиться? Прекратите это немедленно! Вы должны прекратить это! Я не потерплю, чтобы надо мной издевались, всячески третировали и травили меня! Вам придется оставить меня в покое, иначе… иначе я умру!

Она навзничь рухнула на пол, закрыла лицо руками и громко зарыдала. «Буду плакать, пока от меня ничего не останется, — мысленно поклялась Аморет. — Буду рыдать до тех пор, пока никто из них не сможет отыскать меня! И тогда они оставят меня в покое». Аморет боялась не только матери, но и Дональда, отца, друзей.

Миссис Эймз опустилась на колени рядом с дочерью и начала ласково гладить ее, как делала это, когда дочь была совсем маленькой. И Аморет стала успокаиваться; ее страхи постепенно таяли, и она рухнула в объятия матери.

— Ну полно, полно тебе, дорогая, — утешала ее миссис Эймз. — Прости. Прости меня за то, что я расстроила мою малышку. Но пойми, все мы так волновались.

Аморет подняла на миссис Эймз мокрые от слез глаза, в которых стояла страстная мольба.

— Вы не должны обо мне беспокоиться. Я очень счастлива, поверь. И пожалуйста, не волнуйся. Не надо, чтобы кто-нибудь из вас тревожился обо мне. Я просто не вынесу, если все вокруг будут из-за меня волноваться.

Когда она рассказала об этой сцене Майлзу, тот вовсе не удивился.

— Я этого ожидал, Аморет, — промолвил он. — Люди не могут оставить друг друга в покое. Они вцепляются в тебя, пытаясь при этом выжать из тебя все. Они всегда чем-то напуганы. А все потому, что никогда не были и не будут счастливы так, как мы с тобой.

— Да, это так, — задумчиво согласилась Аморет. — У нас с тобой есть все. И мы делаем все, что хотим. — Она серьезно посмотрела на него и продолжила: — Они с превеликим удовольствием отняли бы у нас наше счастье, если бы, конечно, могли. Правда?

— Думаю, да. И при этом считали бы, что делают это для нашего же блага. — Майлз сардонически усмехнулся.

В эти минуты Аморет восхищалась выражением его лица, ее переполняло искреннее благоговение.

— Знаешь, я чувствую, что все вокруг становится все спокойнее и спокойнее, — произнесла она спустя несколько минут. — Где я ни появлюсь, там становится тише и спокойнее. И это слегка пугает меня, Майлз. Как ты думаешь, почему это происходит? С чего это весь мир становится спокойным? Это как-то неестественно. Ведь шум и суета — часть жизни, не так ли? Если мир станет совершенно тихим… не будет ли это означать, что я просто умерла? — Она спрашивала это спокойным и ровным голосом, стараясь скрыть свой страх.

— Не знаю, — совершенно серьезно ответил Майлз.

— Я всегда была так счастлива, — вздохнув, проговорила Аморет. — Как говорила мама, я была очень радостным ребенком. А сейчас я счастлива только потому, что я с тобой. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Наверное, я останусь с тобой навсегда и никогда не вернусь к ним.

— Нельзя, Аморет. Иногда тебе придется возвращаться.

— Да, — кивнула она и собралась уходить. — Знаю. — Аморет остановилась на пороге и вновь посмотрела на него. — Но почему?