– Ты меня ненавидишь? – поинтересовался он, отпустив ее и присев на край кровати. В спальне еще витал аромат страсти, и Афина вздрогнула от снова проснувшегося желания.

– Нет – честно ответила Афина – Мне не за что тебя ненавидеть. Ты сделал то, что должен был. Польстил своему уязвленному самолюбию.

– Theos! –прошептал Стефанос, обхватив голову руками – Перестань, Фина. Прошу не стоит продолжать меня мучить.

Слезинка сорвалась с ее ресницы. Фина. Он снова назвал ее так, нанеся бальзам на появившуюся рану.

– Нам надо возвращаться – вытерев влажную дорожку, поменяла тему Афина – Буря прекратилась, да и Николас меня ждет.

Он резко поднял голову и обвел ее фигуру взглядом. Афина мысленно отругала себя за то, что произнесла имя сына в его присутствии. Вдруг, он о чем – нибудь догадается? Ему не составит особого усилия сложить дважды два, чтобы понять: Ник – его сын. Темноволосый с нефритовыми глазами он не был похож ни на нее, а тем более ни на Дэвида.

– Почему ты назвала сына Николасом? – озадаченно спросил Стефанос, поднимаясь. Когда – то он признался ей, что мечтал о таком имени для своего сына. И вновь гнев вспыхнул в нем. Она отняла у него, даже это. Стефанос проклинал себя, что только занялся с ней любовью, но он был уверен, что только охладит свой пыл, а на самом деле лишь усугубил ситуацию. Ее тело, ее плечи, ее губы, он хотел каждую минуту наслаждаться ими, но понимал, что невозможное никогда не станет возможным.

Женщина побледнела и пролепетала:

– Дэвиду очень понравилось это имя.

Она солгала. Муж вовсе не участвовал в моменте подбирания имени для ребенка. Но не признаться же ему, что она назвала сына так, потому что хотел именно этого Стефанос?

– Пошли на палубу – мрачно произнес Стефанос, и Афина покорно последовала за ним, наблюдая, как играют мышцы на его спине. Неужели несколько минут назад они сливались воедино?

– Знаешь, после того, как мы расстались, я перестал любить море –задумчиво пробормотал Стефанос, глядя в даль. Афина, стоявшая рядом, удивлено перевела на него взгляд:

– Наше расставание так много значило для тебя?

– Да, Фина – осевшим голосом подтвердил он – Ты сумела привязать меня к себе, но потом также дала понять, что я не занимаю в твоей жизни никакого места.

– Неправда! – возразила Афина.

Разве он не видел, как много значил для нее? Он заменил ей отца, друга, став пылким возлюбленным.

– Что – неправда? – Он повернулся к ней, и в лунный свет осветил гримасу боли на его лице, от чего у нее защемило сердце. –Ты бросила меня без всяких объяснений.

Афина промолчала. Только сейчас она осознала, что под местью скрывается израненная душа, которая металась в расставленных цепях лжи и предательства.

Афина чувствовала свою вину, но Стефанос не любил ее. Он никогда не говорил ей о любви, поэтому она приняла первый шаг сама.

– Что тебе напоминает море? – неожиданно спросил Стефанос и не получив ответа, усмехнулся: - Оно точно, как ты: заманивая к себе неумело пловца, оно проглатывает его.

– Ты – то неумелый пловец? – саркастически переспросила Афина. Нет, Стефанос всегда воплощал дьявола, призывающего к грехопадению. И он пользовался этим, накинув на нее свои сети соблазна.

– А ты просто боялась позволить себе быть счастливой –язвительно заметил он, пропуская мимо ушей ее слова –Ты привыкла к страданиям, Фина.

Стефанос уколол ее в самое больное место. Он прекрасно знал историю ее детства. В детском доме она не позволяла ни с кем сближаться, будучи уверенной, что когда она вырастит, то забудет все. Так и случилось. Тетя Грация и дядя Феодоре усыновили свою племянницу, но не дали ей должной любви. Одежда, крыша над головой, учеба – да, но вот любовь не рассматривалась в их обиходе. А потом в ее жизни появился Стефанос. Как в него можно было не влюбиться? Она нарушила все правила, отдав ему свое сердце, но взамен не получила от него и капли от сей поглощающей любви.

Он не имел права упрекать ее в несчастливом детстве. Как и она не смела упрекать его в том, что он не полюбил ее…

– А ты помнишь, как мы познакомились? – приглушенно спросил Стефанос, вглядываясь в темноту и дальние огни на берегах. – Я пришел сообщить о смерти отца, а ты выбежала в белом платье и в прямом смысле упала на меня.

Афина улыбнулась, вспомнив, как тетя уговорила ее надеть туфли на высоких шпильках, несмотря на то, что ее шатало от непривычной тяжести на ногах. А затем ее позвал дядя, который ждал своего делового партнера, и она побежала по лестнице, уже наперед зная, что рухнет. И вдруг темноволосый незнакомец с волшебным взглядом ускорил ее падения, и Афина свалила и его.