Она унизила его мужское достоинство, посмеялась над искренностью чувств. А ведь Афина тогда действительно была для него единственной, самой любимой, она составляла смысл его жизни. И все рухнуло из-за ее холодности и эгоизма! Стефанос невольно вспомнил лицо Афины в тот день, когда она сообщила об их разрыве. Поджатые губы, ледяные глаза, металлический голос, чеканящий холодные, злые и неправильные слова.

– Ты жестокая и бессовестная дрянь – заключил он, и Афина, подняв голову, отшатнулась от маски ярости и ненависти на его лице.

– Не надо – почти не слышно прошептала Афина.

Осушив одним глотком виски, Стефанос снова налил себе вторую порцию и злорадно усмехнулся:

– Как тебе нетерпелось попасть в постель к моему кузену! Тебе было недостаточно одного меня. Твоя страстность и ненасытность погубили тебя.

– Прекрати! – Она зажала уши, не желая больше слышать его громких слов. Он и понятий не имел, что от прежней Афины ничего не осталось. Женщина, которая давала себя ему без остатка, исчезла.

Стефанос убрал ее руки и закричал, не в силах остановить поток гнева:

– Ты всегда думала только о себе! Хоть раз ты задумывалась, что чувствовал я, когда ты разрушила мои мечты. Ты знаешь, как больно, когда разбиваются мечты?

– Да! – вскрикнула Афина, и Стефанос прекратил ее встряхивать, как тряпочную куклу и посмотрел в светло – зеленые глаза, наполненные слезами. Перед ним сейчас стояла беззащитная девушка, отнюдь не познавшая счастья замужества, однако упорно отрицающая это.

Но он не собирался снова подаваться в сети, искусно плетеные ею. Он не верил этим крокодиловым слезам!

Ее слова и насмешливый голос звучали и повторялись в его голове как эхо, принося ему адскую боль: не люблю, поиграли и хватит, не хочу быть с тобой. Его сердце все быстрее и быстрее билось, в душе поднималось чувство злости и обиды на разбитое чувство любви. Кровь прилила к вискам и злость взяла верх над ним. Дикая бешенная ярость взяла верх над разумом и Стефанос, не выдержав, швырнул стакан с виски в стенку. Осколки стекла с шумом упали на пол, а Афина всхлипнула и прикрыла рот ладошкой.

– Я ненавижу тебя! –выплюнул Стефанос –Как же сильно я тебя ненавижу!

С этими словами он развернулся и вышел из каюты, оставив Афину одну. Обхватив себя руками, она осела на пол и разразилась громкими рыданиями.

Она не ожидала, что ей будет так невыносимо услышать от него то, к чему мысленно она давно приготовила себя. Она не была эгоисткой, а просто не хотела быть обманутой. Она хотела семью, которой у нее никогда не было, а не кратковременную вспышку страсти. Она желала крепкий союз на любви, а не на испепеляющем желании.

Афина не имела права винить его. Во всем ответственность лежала над ней. Ей не стоило влюбляться в него и позволить познать истинное сладострастие в его объятиях.

Глава Четвертая.

Стефанос не знал, сколько прошло часов, пока он стоял на палубе и смотрел на бурю, постепенно стихающуюся. Наступили сумерки, и уже не так отчетливо были видны далекие берега, но его сейчас это мало волновало.

Афина. Женщина, завладевшая его сердцем и бросившая так жестоко. Он не понимал, какие чувства владели им, когда он решил назвать дочь ее именем. Летиция не была против, как обычно, она подчинялась воле мужа. Такая покорная и послушная она иногда раздражала его. Ему хотелось дикую кошечку с зелеными глазами, которая за словом в карман не лезла. Каждый день Стефанос произносил имя дочери, смакуя и заставляя себя не забывать о предательстве. Он, словно одержимый, давил на кровоточащую рану.

Возможно, если бы она нашла достойную половинку, то он не отреагировал столь сильно, но это был его кузен, в жизни ничего не любивший, кроме денег… и издевательств над ним. Несмотря на то, что он был старше Стефаноса на три года, ума у него не было.

Стефанос, выпрямившись, пошел в каюту, дабы убедиться, что это не сон, а реальность. И эта женщина, как тайфун, снова вторглась в его жизнь.

увиденное зрелище заставило его сердце учащенно забиться. Афина, обхватив колени, сидела на полу и, похоже, дремала. Ее светлые волосы падали на лицо, и он не выдержал и убрал их. Аккуратный носик поморщился, а тонкие брови приподнялись. Наверное, ей снилось что – то хорошее.