— Нет, ты только послушай его! Как будто он не делает то же самое!

— Ну да, но я вовремя торможу и оставляю рецепт в покое. А вот твоя мама непременно хочет довести его до совершенства, и каждый раз добавляет что-то новенькое. Как тогда, когда она налила виски в соус «маринара».

Тут я не смог удержаться от смеха. Мама плеснула в соус столько виски, что все мы окосели. Драгоценное семейное воспоминание, которым я однажды поделюсь со своими детьми. И/или с психоаналитиком.

Наконец, мама обратилась к папе напрямую:

— И что? Ну, я не выпарила алкоголь как следует, подумаешь, дело великое. И знаешь, кто мне подсказал так сделать? Фуд Ченнел! [9]

— Тогда выходи замуж за этого Фуда Ченнела!

— Может, я так и поступлю!

Они воззрились друг на друга в притворном гневе, а потом папа протянул руку и ущипнул маму за левую ягодицу; мама разулыбалась и ухватила папу за его собственную заднюю часть, после чего сцена родительской привязанности приобрела такой неприлично жаркий характер, что я вынужден был покинуть кухню.

Я во многом похож на папу, но в данном конкретном случае я вылитая мама: как бы ни был хорош рецепт, мне обязательно требуется его усовершенствовать.

Поскольку в тот день мне предстояло заполнить около дюжины контрактов — каждый чуть-чуть отличался от другого — я торопился домой из школы, надеясь по дороге не встретить еще кого-нибудь, желающего отвалить Гуннару кусочек своего жалкого существования. И вот тут-то мне встретился Пихач. Сначала он промчался мимо на своей доске, как будто вовсе никого здесь не поджидал, но через секунду заложил вираж, вернулся назад, удостоил меня своего восьмичастного рукопожатия и заговорил:

— Культурная география, мужик. — Он покачал головой. Культурная география — предмет, на который мы ходили вместе. — Никак не допру, что это такое. Культура? География? Понимаешь, куда это я?

— Наверно, в скейт-парк? — предположил я. Вообще-то парк был закрыт на зиму, но ведь Пихача это никогда раньше не останавливало.

— Я говорю в концептуальном смысле, — сказал он. — Следи за логикой, не то не вечно никуда не придешь.

Я уже усек по опыту, что в случае, когда не можешь сообразить, о чем речь, лучший ответ — это молчание. Знай молчи себе и понимающе кивай.

— Я так думаю, одна услуга порождает другую, comprende?

Я снова кивнул, питая втихомолку надежду, что Пих не стал двуязычным. Его и на одном-то языке было трудновато понимать.

— Ну что, сделаешь? — вопросил он.

Мне пришлось прервать молчание:

— Сделаю что?

Он взглянул на меня так, будто я дебил.

— Напишешь за меня реферат по культурной географии?

— С какой стати я буду за тебя что-то писать?

— А с той, что я отстегну твоему приятелю целых шесть месяцев моей жизни.

Вот это да. Никто еще не дарил Гуннару так много. Хозяин Времени был заинтригован.

Пихач заржал — так его развеселило выражение моего лица.

— Да подумаешь, не фигня! Не имеет никакого не значения, потому как я и без того знаю, когда из меня цветочки попрут. Или водоросли, в моем случае. Свиданке с судьбой ничто не помешает, потому как дам я Гуннару ничего или не дам, гадалка предсказала — значит, так оно и будет. Умно, правда? У меня все схвачено!

На этот раз я и впрямь следил за его логикой, и она меня испугала.

— Но тогда... почему только шесть месяцев? — спросил я. — Если твое будущее все равно что высечено в камне, то почему бы не дать год?

— Бери! — сказал он и шлепнул меня пятерней по спине. — И не забудь: реферат по этой дурацкой культурной географии к пятнице!

— Эй, тпру! Погоди! Я не сказал, что согласен! — взвился я. Ведь меня явно облапошили! И тогда, к сожалению, я ляпнул первое, что пришло на ум:

— А лично мне что обломится?

Пихач пожал плечами:

— А чего тебе надо?

Слушайте, биржевые маклеры ведь получают комиссию со всех своих продаж? Получают. Вот я и подумал: «А я чем хуже?»

— Один месяц мне в качестве комиссионных. Во, точно. Лишний месяц — и чтобы я делал с ним, что хочу.

— Бери! — снова сказал Пихач. — И дай мне прочитать реферат, прежде чем сдашь. Надо же мне знать, чтО я написал.

Я, Реджинальд Микеланджело Смут по прозвищу Пихач, в добавление к двенадцати месяцам, которые я дарю Гуннару Умляуту согласно приложенному контракту, передаю Энтони Полу Бонано один месяц, коим он может распоряжаться по своему личному усмотрению для: а) удлинения своей собственной жизни; б) удлинения жизни любого из членов своей семьи или домашнего животного; в) да вообще для чего угодно.