Ловцы завистливо осматривали морскую лодчонку.

— Хороша реюшка! — говорили они.

Хлопали по бортам, старались заглянуть внутрь.

— Хороша!

Поочередно приподымали корму.

— Легка, что птаха!

А Василий Безверхов, хозяин реюшки, такой же рыжий и рябой, как и его новая посудина, не обращая снимания на ловцов, кичливо покрикивал на Тупоноса:

— Павло! Пошли-поехали!

Беспомощно свесив длинные, словно весла, руки, Павло Тупонос прислонился к мачте и задумчиво поглядывал на берег — в стороне от толпы стояли его Ольга и двое ребят.

Не раз порывался он сойти с реюшки, но Ольга решительно качала головой и, указывая глазами на ребят, осторожно, чтобы никто не заметил, грозилась пальцем, словно говорила: «Нельзя! Видишь ребят? Им есть надо. Непременно ты должен идти в море!»

Ольга, маленькая женщина, похожая на девочку, боялась, как бы Павло не раздумал выходить на лов.

«Он ведь такой! — недовольно думала она о муже. — Найдет на него, как в холодину спячка на рыбье царство. Будет дома дрыхнуть да махрой чадить, песни тянуть... А я работай, корми ребят и его...»

— Павло! Пошли-поехали! — снова закричал Василий Безверхов.

Сдвинув корму реюшки с берега, он повернулся к жене и строго сказал:

— Прощай, Лена!

Рыбачка, убрав руки под синий, с белыми горошинками фартук, пристально посмотрела на мужа.

— Прощай, Вася! — И, спохватившись, тихо сказала. — Обождал бы немного. Ни один еще человек не выбег в море. Обождал бы... Скоро краснощековские, дойкинские пойдут и еще, может, кто. Тогда б и ты с ними. А то, вон... — и, замигав карими, кроткими глазами, рыбачка шепотом закончила: — Васьки-то Сазана нету...

Сдвинув на затылок шапку и взглянув на ловцов, Василий хвастливо ответил на уговоры жены:

— Что ж, по-твоему, у моря сиди да погоды жди?

Вспрыгнув на корму реюшки, он опять важно прикрикнул на Тупоноса:

— Пошли-поехали!

Мимо брел дедушка Ваня; он вернулся с рыбоприемки и теперь, нагруженный веслами и шестами, направлялся к своей мазанке.

Заслышав голос Безверхова, древний дед призадержался, уставясь на ловцов глубокими глазными ямками.

— Жидковато, ребятки, теплынь идет, — сердито сказал он. — Рановато еще в море выбегать... — Спустив с плеча весла и шесты на землю, дед выставил руку вперед, словно пощупал пальцами воздух. — И солнышко будто греет, а теплыни нет. Вот оно что, ребятки! Стыли много, — отзимок может случиться. Да и отродясь в эдакую рань люди не выходили в море. — Слепой ловец снял шапку и отер ею лицо. — И чайка пришла рано...

Над протоком носились белокрылые чайки, — они стремительно падали в проглеи, на лед и, мгновенно вырываясь оттуда, стрелою взлетали ввысь и опять неугомонно кружили над протоком.

Чайки пронзительно и беспрестанно кричали.

Взбросив на плечи весла и шесты, дедушка Ваня двинулся домой, недовольно повторяя на ходу:

— Опаска большая сейчас в море выбегать... Отзимок может хлынуть...

Елена забеспокоилась, окликнула мужа:

— Вася, переждал бы денек-другой!

Внезапно с реюшки шумно спрыгнул на берег Павло Тупонос; в руке у него болтался мешок с припасами.

— Ты куда? — спросил его удивленный Василий.

Вскинув мешок за плечи, Павло беспечно сказал:

— Домой пошел-поехал.

Василий, потрясая шестом, сердито закричал:

— Ты чего? Шутишь?!.. В море надо! И четвертную взял!..

Павло неторопливо ответил:

— Заработаю — и отдам, — и, сплюнув, направился к жене.

Ольга, закрыв лицо руками от стыда, громко зарыдала и повернула в поселок; ребята, заголосив, побежали следом за матерью.

— Вот скандальная баба! — Павло в нерешительности остановился и, не зная, то ли идти ему домой, то ли возвращаться на реюшку, с тревогой посмотрел на проток, где синели и вспухали под солнцем льды.

Нахлобучив на глаза шапку, он быстро зашагал в поселок.

— Куда?! — снова закричал Василий.

Усмехаясь, ловцы свертывали цыгарки.

— Лодырь царя небесного! — кричал вдогонку Тупоносу Василий. — Лодырь!..

Макар поучительно сказал Безверхову, попыхивая цыгаркой:

— А чего ты с ним спутался? Знаешь, что это за рыбеха! — и крепко выругался.

Он, казалось, до самых костей был просолен: вся одежда его заскорузла, обросла рыбьей чешуей, пропиталась солью.

Сердито взмахнув рукой, Василий крикнул жене:

— Беги за Сенькой! Скажи, чтобы живо собирался! — и, обращаясь к ловцам, с досадой добавил: — Думал ведь о Сеньке, а вот поди ж ты — этого лежебоку взял.

Спрыгивая на берег, он прокричал вслед жене:

— Скорей, Лена! Скорей!.. — и, присев на корточки, начал скручивать цыгарку.

Туже затягивая на шее платок, Елена поспешно шагала в поселок.

Ловцы опустились в кружок около Василия; некоторое время они молча дымили махоркой.

Макар медленно поднял сплошь заросшее рыжими волосами лицо; блеснув изумленными, навыкате, глазами, он сплюнул в ладонь и в ней затушил окурок, потом потер ладонь о ладонь и, очистив их от пепла, спросил Безверхова: