– Пройдем по Меркеля, возле цирка, – предложил Леха, – потом вдоль Верманского парка до бывшего магазина «Сакта», а там сориентируемся, что делать дальше.

– Нет больше Меркеля и Верманского парка, – сказал я, – есть улица Отто Скорцени и парк Вермахта. – И пояснил выпучившим глаза соратникам: – Они это… ну, все тут переименовали, короче.

– Ладно, – сказал после паузы Леха. – В любом случае сначала надо бы узнать, есть ли там немцы. – И крикнул в спину прошедшему мимо мужику в костюме: – Слышь, там на улице Отто Скорцени немцы есть? Ну, возле цирка, то есть.

Мужик остановился, посмотрел на нас с откровенным испугом, потом быстро пошел прочь. Через несколько шагов он оглянулся и прибавил ходу, а потом почти побежал, беспрестанно оглядываясь, словно его что-то здорово напугало.

– Шуцман, наверное, – предположил, проводив его недоуменным взглядом, Леха. – Или немцы его запугали… Как бы он нас не заложил.

Автоматы мы на всякий случай держали в руках, наготове.

– Да и хрен с ним, – сказал Саня. И вдруг радостно воскликнул, заметив кого-то вдали: – Братва, там Скляр!

– Какой Скляр? – не понял Леха.

– Ну, пацан с нашего курса, я вам рассказывал. Дельный парень, надежный… Его неплохо бы уговорить с нами, он может здорово пригодиться.

И, не дожидаясь нашего согласия, быстро пошел в сторону улицы Отто Скорцени, на ходу забрасывая автомат на плечо.

Мы тоже освободили руки, намереваясь закурить, потому что бегать больше вроде бы не требовалось.

– Скляр! – на ходу выкрикнул Саня.

– Я! – отозвались из-за угла.

– Скляр! – позвал Саня и, обернувшись, показал нам большой палец.

– А! – опять отозвался кто-то.

– Скляр! – крикнул Саня и побежал, а у меня в дурном предчувствии похолодело в животе.

– Сашка, назад! – закричал я диким голосом Николая Олялина из кинофильма «Освобождение», и быстро пошел вперед, на ходу срывая с плеча автомат. – Сашка!

Но было поздно. Из-за угла протрещали две короткие очереди и Саня упал, как подкошенный.

– Сашка!

Я шел, вскинув автомат на уровень плеча, и стрелял на ходу, стараясь не зацепить прохожих, одной длинной очередью, пока не закончились патроны. Метил я в стеклянный угол «McDonalds», за которым притаился враг, и разнес всю огромную витрину в мелкие прозрачные брызги. В какой-то момент огонь из-за угла захлебнулся и я понял, что цель поражена. Поэтому я не стал перезаряжать автомат, а просто бросил его на асфальт и оставшийся путь проделал бегом.

Через минуту мы с бледным Лехой стояли на углу и смотрели на мертвого Валдиса в его болотной форме с шуцманской повязкой чуть выше локтя, лежащего перед опрокинутым станковым пулеметом. Из парня сделали смертника, приковав цепью к железным перилам возле популярной американской закусочной. Крови на Валдисе почему-то не было, одни только пулевые отверстия в районе груди.

– Плакал твой червонец, – как-то буднично сказал Леха и я понял, что он успел очерстветь на этой войне, что теперь нам трудно будет вернуться к гражданской жизни, до которой, впрочем, еще нужно дотянуть, и неизвестно, удастся ли нам это сделать.

– Надо бы похоронить Сашку, – сказал я, едва ворочая языком, и подумал, что вряд ли Леха меня услышал.

Я понимал его состояние, вызванное первой боевой потерей, потому что сам испытывал те же чувства.

Неожиданно для себя я достал из кармана телефон и нашел в записной книжке имя «Lena». С этой девчонкой я познакомился на прошлой неделе и у нас еще ничего не было, я даже не позвонил ей ни разу, только сумел тогда, познакомившись в ночном клубе, выклянчить у нее номер.

«Я не успел тебе сказать… – быстро начал я набирать эсэмэску под грохот непрекращающейся танковой канонады, понимая, что это очень важно и что такого случая мне может больше не представиться никогда, – те простые слова, которые должен был сказать, как только тебя увидел… Понимаешь, мы все в этой жизни тянем, ждем чего-то, думая, что она будет длиться вечно, но иногда бывают моменты, когда ты вдруг осознаешь, что на самом деле жизнь скоротечна, и что в любой момент…»

– Миха, ты чего! – донесся до меня встревоженный голос Лехи как бы издалека, словно он находился за тысячу километров от меня, – Миха, мы ведь убили ихнего полицая. Сейчас нагрянут каратели!

«Короче, я тебя люблю», – решившись, закончил я и нажал кнопку «Отправить».

– Надо бы похоронить Сашку, – повторил я, но тут у Лехи запиликало в штанах и он полез в карман, рукой сделав мне знак помолчать.

– Эсэмэска пришла, – сказал он, вглядываясь в экран телефона, – это может быть батальонный комиссар. Может, какие-то распоряжения.

– С чего бы это ему отправлять эсэмэску тебе, если старший я, – недовольно заметил я, но тут Леха как-то необычно на меня посмотрел и я оборвал речь на полуслове.

– Давно это у тебя? – странным голосом спросил он и таким же странным взглядом уставился мне в глаза.

– Чего?

– Ну, давно ты меня любишь?

– Рядовой, что вы себе позволяете! – рявкнул я, и, вдруг сообразив, быстро залез в своем телефоне в раздел «отправленные сообщения».

– Тьфу ты, твою мать… – сконфуженно пробормотал я, обнаружив, что перепутал абонентов, потому что имя «Lena» соседствовало с именем «Leha» и разница была всего в одной букве. – Лех, ты это… не подумай чего такого… это я просто адресатов перепутал… Эй, ты чего молчишь?