Ангел Эдвард протянул маленькую ладошку, и девушка обнаружила там золотые часы.

– Это... тебе, - прохрипел он, - просто возьми. Не люблю... громких слов, ты же знаешь. Они как мороженое - быстро тают...
– его трясло, так же как и Самуэля в свое время, вот только тогда был выбор, а сейчас нет.

И тогда Марию поразила пугающая мысль. Все это её вина! Ангела забирают, а это только её ошибка... Предала свет, отвернулась от Бога... тогда, четыре с половиной года назад, стоя под дьявольским дождем...

– Прости меня, - прохрипела Мария.
– Ты не должен был так умирать...

Эдвард с трудом улыбнулся.

– Нет, Мари, ты не виновата... пойми, пожалуйста, что тогда не ты, а ОН отвернулся от тебя. А ты поступила так, как сделала бы любая женщина. Переступила через все запреты ради любви. Если честно...
– он закашлял, но не надолго, - я всегда восхищался тобой... не этими кисельными барышнями с высоко вздернутыми припудренными носиками... тобой, потому что живая... я люблю живое...

Мария все еще держала ладошку в руках. Ждала продолжения речи: зачарованная, с каким-то странным бегающим блеском в глазах.

– Мария, иди домой. Ему не поможешь...
– раздался какой-то противный скрежет за спиной.
– Мне жаль, - но это уж слишком. Именно такой же понурый вид напустила эта женщина, когда умирал Самуэль.

– Ты ничего не знаешь...
– она прижалась к его груди.
– Прости, прости, прости...

– Покажи мне её,

Что поет высоко...

Ты же слышишь:

Сердце звонко бьется,

Раздается здесь и там,

Перезвон ручья протяжный...

Покажи её, что свет нам дарит солнца, - тихо напевала Мария, склонившись над кроватью...

Женщина только тяжело вздохнула и прикрыла дверь.

– Твой брат меня перепугал, - вздохнул Джером, утыкаясь в нежную шейку.
– Почему ты бежишь?

Мария не отстранялась, скорее, должно быть наоборот.

– Ты ничего не знаешь, да? Совсем?
– ветер поглощал слезы, усталость и боль читались на фарфоровом личике.

– Знаю, - вот так просто и чисто.
– Все. Отец рассказал. И знаешь, что? Я нисколько не злюсь. Наверное, на твоем месте это сделал бы любой человек.

Должно было наступить облегчение? Наверное. Но почему-то стало еще хуже.

– Ты издеваешься? Черт, это ОН надо мной издевается! Хочешь, чтобы душа моя стала дьявола обителью? Это ты, я знаю!!!
– она кричала, обращаясь к голубому небу. Ни тучки, но почему-то кажется, что по лицу текут проклятые капли дождя...

– Да нет же, я тебя прощаю, - с досадой в глоссе произнес Джером.
– Все у нас с тобой будет хорошо, понимаешь? Хотя бы попытаться стоит?

\И, наверное, только ради вот этого искристого взгляда можно было согласиться.

– Будь моей женой...

– Хорошо.

– И да, жили они долго и счастливо, - заключил Кирилл, облизывая большой палец, чтобы слизать стекшее клубничное мороженое.
– Почему нельзя было закончить на этом месте? Бедняжка отмучилась - получила принца на белом коне.

Марина покачала головой и ойкнула, когда нечаянно закусила губу слишком сильно.

– Принца? Ты уверен? Может, очередное божественное наказание и вечное напоминание о совершенном? Мари, как будто продала тогда душу дьяволу, обменяв на душу брата, понимаешь? Для неё отец Джерома кто-то вроде самого настоящего дьявола.

Кирилл покачал головой, изловчился и обнял-таки одной рукой Марину, едва не свалившись при этом с диванчика.

– Не придавай всему этому такого значения, котенок, - очередная пьеска, фигня какая-то... мыльная опера.

Марина сбросила руку с плеча и вскочила, делая огромные глаза.

– Пусть это фигня или, как ты сам назвал, мыльная опера, но я сыграю её, как надо. В конце-концов, это моя работа...

"Моя работа..."

Мария не жила, кажется, она попала в обитель дьявола, где все они - лишь куколки в театре. Все эти косые взгляды со стороны слуг, обожающие, поглощающие её глаза Джерома и ухмылка на лице... мужчины.

Она до сих пор не могла называть его Генри. Для неё это был "сэр", мужчина.

– Дорогая, как насчет завтрашней прогулки на лошадях? Ты согласна? Самуэль уже согласился! Конечно, у него есть на то свои причины...

Мари улыбнулась: эта натянутая масочная улыбка в последние три месяца сопровождала её повсюду.

– Понравилась твоя кузина?

– Ну, я бы так не сказал...
– Джером хихикнул, - он в неё просто влюблен!

Мария кивнула.

– Тогда почему и нет? Хочу, чтобы у братика все было хорошо?