Шрифт:
Гуттор приступил к перекличке.
— Здесь!.. Здесь!.. — раздавался всякий раз ответ, как произносилось чье-нибудь имя.
— Попробуем иначе, — сказал герцог, желая убедиться, что никто не отвечает за отсутствующего. — Пусть каждый вызванный, откликнувшись, перейдет со штирборта [52] на бакборт.
Произведенный при таких условиях опыт дал те же результаты.
Матросы совершенно не понимали всего происходящего, так как ничего не знали о замеченной герцогом таинственной тени. И это было к лучшему, потому что иначе бравые моряки оскорбились бы незаслуженным подозрением.
52
Штирборт — правая сторона судна.
Распространился слух, что герцогу показалось, будто в море упал человек, и он выстрелом дал знать «Леоноре», чтобы она подобрала утопающего.
Глава IV
Тайна мулата
Возвратившись в гостиную в сопровождении своего брата, Гуттора и Грундвига, Фредерик обратился к ним со следующей речью:
— Я очень рад, что между нашими людьми не оказалось изменника. Но зато я, к своему огорчению, убедился, что на корабле совершенно нет надзора за его безопасностью. Это меня тем больше возмущает, что я привык командовать военным судном, где все делалось с механической аккуратностью. Надеюсь, что больше мне не придется об этом говорить.
Эти слова, произнесенные холодным тоном, относились непосредственно к Гуттору и Грундвигу, которым была вверена охрана корабля.
Верные слуги были обижены до слез незаслуженным упреком.
Эдмунд не побоялся открыто вступиться за них.
— Послушай, брат, ты несправедлив, — сказал он. — Наш корабль не военный, а потому здесь и не может быть разговора о дисциплине, а только о преданности тебе. В этом отношении ты и сам прекрасно знаешь, что можешь, безусловно, положиться на них. Что же касается охраны корабля, то я могу засвидетельствовать, что она производится самым тщательным образом…
— Прости меня, брат, — перебил его Фредерик. — Я не хотел обидеть ни тебя, ни Гуттора с Грундвигом, но, право же, меня слишком рассердило, что мы не можем разобраться во всей этой чертовщине.
— О, дело тут простое, брат. Вероятно, кто-нибудь из «грабителей» пробрался на корабль и спрятался на нем с целью посеять панику. Но теперь он уже понес заслуженную кару, и труп его сделался добычей хищных рыб.
— Ты прав, не стоит больше об этом говорить, — сказал герцог. — Но, главное, нужно постараться скрыть все это от матросов, чтобы не давать пищи их суеверию.
— Послушай, Гуттор, — сказал Грундвиг своему товарищу, когда они остались одни. — Допускаешь ли ты мысль, чтобы кто-нибудь мог спрятаться на корабле?
— Нет, не допускаю. Ведь мы сами обшарили все уголки. Я думаю, что на корабле появился призрак.
— Вот что, Гуттор, я доверяю тебе тайну, которой не открыл еще ни одному человеку. Уже давным-давно Биорны знают о существовании на севере моря, свободного ото льда. Многие из них изучали старинные книги, покрытые какими-то письменами, и занимались тайными науками. И в роду их из поколения в поколение живет предание, что один из Биорнов непременно откроет такое море; но он же будет последним в роду и умрет, не успев поведать миру о своем открытии.
— Несчастный герцог, — вздохнул Гуттор. — Он идет с закрытыми глазами к своей гибели!
— Я слыхал еще от деда, — продолжал Грундвиг, — что в той стране, окруженной недоступными ледниками, живут души преступников, осужденных на вечное блуждание по земле под видом оборотней, вампиров и призраков. Они носятся вместе с метелями и поют вместе с бурей ее страшную песнь. Всякого, кто осмелится проникнуть в их страну, они убивают. Четверо или пятеро Биорнов погибли там еще до Магнуса…
Проснувшись на следующее утро, Фредерик Биорн нашел у себя на одеяле траурный конверт, в котором лежала записка следующего содержания:
«Проклятый Капитан Вельзевул!
В эту ночь переполнилась чаша моего терпения. Ты выстрелил в меня, забыв, что призрак неуязвим. Даю тебе одну неделю срока, чтобы приготовиться в дальний путь, из которого никто не возвращается. По истечении его я взорву пороховую камеру.
Ничего не забывающий и ничего не прощающий
Призрак Надода».
Положение становилось серьезным.
На корабле происходило что-то непонятное.
Наскоро одевшись, Фредерик позвал брата и, посоветовавшись с ним, решил произвести повальный обыск всего корабля от трюма до палубы.
Когда они собирались подняться наверх, пришел лейтенант Людвиг и заявил, что хочет сделать герцогу важное сообщение. Вместе с офицером пришел марсовый Иоганн.
— Я вас слушаю, Людвиг, — сказал герцог. — Говорите!
— Нет, ваша светлость, пусть расскажет все сам Иоганн, так как он видел это своими глазами.
— Говори ты, Иоганн!
— Дело было так, ваша светлость, — начал смущенно матрос, вертя в руках шапку. — Я был свободен от вахты и проходил но палубе… Наклонившись так просто, из любопытства, через борт, я увидел какого-то человека. Он висел под бушпритом, как будто делал гимнастику… Я подумал, что это бретонец Ле-Галль, — он любит этим заниматься, — и окликнул его, но человек этот ударил меня снизу чем-то по голове, и я потерял сознание… Когда я пришел в себя и взглянул вниз, там уже никого не было. Я побежал разыскивать Ле-Галля и нашел его крепко спящим на своей койке.