Ее быстро подвели к самому трону, где восседал… Милена сначала щурилась, а потом уставилась расширенными глазами, не желая верить в то, что видит. Но в то же время именно так все и предполагали. Самый главный кумияр и продавший теперь душу темным — и есть Кумиран. Ее отец! Слезы невольно потекли по щекам от осознания истины и жестокой правды.

Как только они приблизились, ее грубо уронили на пол, желая поставить на колени. Она и не почувствовала боли от удара о пол, боль была в груди, в сердце. Кумиран встал. Большой и внушительный, но не широкий и перекачанный, как, например, Честр. Встал и подошел к ней. Ничего не говоря, он схватил ее за подбородок и поднял, чтобы лучше рассмотреть лицо. В этом хищном выражении, несмотря на гнев, чуждую силу и власть, была и красота. Как может в одном человеке сочетаться такое зло и красота? Но это все наивность… Видимо, что-то для себя рассмотрев, он буквально откинул ее и проговорил:

— Она… Она похожа на них. И теперь отмечена светлыми!

Его лицо скривилось, и нормальный блеск человеческих глаз сменился ночью, они почернели вмиг, и следом еще слова:

— Но как стала светлой, так сделаем ее темной. Чтобы отомстить за то предательство, какое они мне сделали.

— Ты же мой отец? — Милена и представить себе не могла, как светлые могли так ошибиться? Показав ей радостный сон и встречу с ее отцом. Реальность оказалась гораздо мрачнее.

Громкий и раскатистый смех пронесся по всему дворцу.

— Глупая! Твоего отца больше нет!

— Это не так! — В отчаянии пыталась она хвататься за соломинку. Если темный в нем, не стоит всему верить.

— Забудь. Как долго я тебя искал! Позор надо искоренять, и смерть — самое лучшее средство, но я поступлю лучше, я отдам тебя темным. — В этот момент глаза преобразились и вновь стали, как у нормального человека.

— Светлые не оставят меня, — уже более спокойно, — а твои дни сочтены.

— Ты угрожаешь мне смертью? — Для него ее слова ничего не значили.

— Скоро всякое зло умрет. И те, кто жаждет свободы, освободятся. А кто нет — погибнут.

— В таком случае ты умрешь. Потому что скоро твоя душа станет чернее ночи. И если умру я, ты пойдешь за мной, дочка. — Последнее слово он произнес как издевательство. Никаких отеческих чувств там и в помине не было.

Слезы вновь навернулись, и удушающая волна поднялась изнутри, как же хотелось рыдать в голос и кричать, кричать… Что этого на самом деле нет, что с ней такого не происходит. Ее уже подняли и хотели увести, как Кумиран остановил их рукой и вновь приблизился. Затем провел кистью руки перед лицом, как веером.

— Аюрриинн… — Протянул он шепотом и довольно усмехнулся. — Сняты все заклятия, и кто же так постарался? Не тот ли ушастый узник, что был с тобою?

Милена вообще перестала понимать, ее отец — маг? Маг, и всегда это скрывал ото всех? Она совершенно отчетливо видела магическое свечение меж пальцев, как это бывало порой у Арумиэля.

— Не стоит изумляться, дитя. Ты даже не подозреваешь… И как ты похожа на свою мать, Файоланду. Тем больше хочется предать тебя смерти. — И Кумиран тронул ее за ухо.

В нем было столько злобы сейчас, что он цедил слова сквозь зубы. Но что сделала ему мать, за что он так ненавидиыsp; — Не стоит изумляться, дитя. Ты даже не подозреваешь… И как ты похожа на свою мать, Файоланду. Тем больше хочется предать тебя смерти. — И Кумиран тронул ее за ухо.

В нем было столько злобы сейчас, чтоBа с обеих сторон трона двух белых уширов с цепями на шее. Король проследил за ее взглядом. Глаза Рэми теперь не полыхали красным огнем, а зияли черными провалами, а Бэсси, завидев Милену, потянулась к ней, скуля, но была резко одернута стражником.

Кумиран ничего не сказал и подал рукой знак, чтобы увели.

Только повели ее совсем в другое место. Комната располагалась на втором этаже, где и был тронный зал. И, по всей видимости, сюда собирались приходить гости. Как она понимала, дорвавшиеся до чинов кумияры — общество, некогда состоявшее из простого народа. Но не все. Многие среди них не трудились производить должный эффект, они были спокойны и уверены в себе, в своих словах и действиях. И самое неприятное, ее провели мимо этих шумных людей, минилюдов и гномов, что поднимались наверх. Гости провожали девушку долгими взглядами, а кто-то с удивлением — это все из-за длинных ушей.

Комната оказалась просторной, в ней не было ничего лишнего. Стол, два стула — один у окна, другой возле входной двери, и на его резной спинке висело самое простое платье. Ей дали сменную одежду, или кто-то, живший здесь ранее, забыл забрать с собой? Кровать разместилась вдоль стенки, там же небольшой узкий комод с поломанными ручками от ящиков. Грубой выделки серый половик собрался гармошкой и показывал под собой носок маленького детского тапочка. Кто же здесь жил? Или это неважно? Много людей, много судеб. Как в мире все перемешивается, так и в этой комнате. От богатства и роскоши до самых простых вещей.