Хорошо освещённый подвал в несколько раз превышал размеры забегаловки наверху. Нам навстречу поднялся морщинистый человечек в круглых очках с верёвочными петлями, какие любят менялы и счетоводы.

– Добро пожаловать, господа. Чем могу помочь?

Я вытряхнул на стол почти десяток свитков.

– Оцените.

Появившийся дюжий помощник распечатывал и запечатывал свитки, пока торговец сличал тела со списками особых примет в затрепанной Книге розыска. Пощелкав костяшками соробана, выдал цену:

– Шесть четыреста. Желаете продать?

Кивок. Даже мёртвым отбросам можно найти применение. В нашем случае - обеспечить нужное впечатление.

Смахнув шесть золотых обанов в рукав, четыре меньших монеты я подвинул обратно к старику.

– Посоветуйте, кому можно сбыть мальчишку и кое-какое оружие.

Довольный скупщик охотно записал несколько имён и порекомендовал обратиться к своему хорошему другу Рафу. Мельком глянув на кривенькие каракули, я понял, что ничего нового не узнал. Да и неважно. От торгаша нам требовалась исключительно рекомендация. Мы её получили, а теперь следует без суеты подождать, когда разойдутся слухи.

В гостинице Сёши лениво перекусил и свернулся клубком на татами, вот только отдохнуть мелкому не дали. В нашу комнату началось настоящее паломничество. Отогакуре изрядно взвинтило цены на живой товар, и многие были не прочь нагреть руки на перепродаже. Шиноби с ребёнком видело достаточно праздного народа, так что агент Звука стал третьим в череде желающих. В отличие от прочих, длиннолицый прохиндей заявился не один, а с помощником. Судя по виду, ирьёнином.

Тензо расписал родословную, возраст, способности товара... и начался торг.

Первое предложение цены было встречено ледяным молчанием. Через минуту покупатель не выдержал.

– Но, господа...

Я оборвал нытьё:

– Подметальщиками и водоносами не торгуем.

– Вы правы, конечно, господин. Десять?

– Мальчик уже использует чакру.

– Тогда тринадцать тысяч, - он заторопился.
– Это очень хорошая цена за такого кроху!

Долгий вздох показал, как меня гнетёт необходимость общаться с дураком и повторять уже сказанное.

– Он сирота, последний из клана Минагава. Их кеккей генкай связан с улучшенным восприятием. Кин-чан, скажи дяде, сколько людей в этом доме, где они и кто они.

Сёши сощурился.

– Двадцать два. Одиннадцать женщин, десять мужчин и один ребёнок. Четырнадцать человек на первом этаже. Семь на втором. Шиноби четверо: это вы, вот он - мелкий невежливо ткнул пальцем в помощника, - и ещё одна женщина на первом этаже.

Торговец проникся.

– Господин, восемнадцать тысяч. Уверяю, никто не заплатит больше!

Я пихнул мелкого к нему.

– Смотри.

Проверял товар ирьёнин-помощник. Уделив особое внимание детским ладошкам, он прошелся диагностическим дзютсу вдоль тела. Царапнул запястье крошечным лезвием и уронил каплю крови в развёрнутый свиток. Через пару минут кивнул.

– Чисто.

– Благодарю вас, господа!
– довольный покупатель выложил упаковки с деньгами на столик.

Делая вид, что не доверяю печатям здешнего монетного двора, я распотрошил одну пачку. Новёхонькие кобаны, только что из чеканки.

– Забирай.

Мне было интересно, как они собираются увести мелкого. Оказалось просто. Закатали в циновку и перевязали верёвкой.

Прекрасно. Просто идеально.

Глава 14

Объективная опасность и депривация побуждают человека к интеллектуальным подвигам и изобретательным попыткам разрешить свои трудности, тогда как объективная безопасность и изобилие делают его довольно глупым.

Анна Фрейд

Сёши. Первое задание. Начало

Похоже, мы прибыли.

За то время, что мы с покупателем качались в паланкине, я чуть не уснул. Внутри многослойной тростниковой обёртки было темно и душно. Ровный шаг носильщиков убаюкивал, но теперь меня вытащили из каго и снова потащили на руках.

Скрип запираемых ворот. Большой дом?.. Поворот, ещё один... три коротких шага вверх... Лестница или крыльцо?.. Шорох отодвигаемых перегородок... снова... и снова... Всё, положили.