Да-да! С развёрнутыми пояснениями. А вы как думали? Или нормальные отношения, или никакие!

Сенджу перелистнула вторую страницу и сморщила нос, не зная смеяться или сердиться. Да, там я тоже погулял всласть.

– Сёши, а что это такое?
– Какаши с любопытством уставился в листок, изрисованный вдоль и поперёк.

– Где?
– я опрометчиво сунулся ближе и немедленно об этом пожалел.
– Ай! Ухо-ухо-ухо!..

– Вот тут. Сбоку.

– Ау-уу!.. Это примечание. Видите же, красненьким написано!..

– Вот как. Примечание...
– папуля процитировал сомнительный отрывок: - Эту путаную белиберду вычеркиваем! Слишком вычурная и допускает многочисленные толкования. Тебе не кажется, что для примечания это несколько грубо?

Пойманное ухо вывернули до характерного щелчка, намекая на целесообразность извинений, но я был несгибаем. Чёрта с два стану оправдываться! Сегодня День плохости. Наглеть - так до упора!

– Там же дальше всё разъясняется.

Тсунаде рассмеялась.

– Действительно разъясняется и довольно доходчиво. Вот это мне нравится: В семье все имеют право выражать свои чувства и мнение, соглашаться или возражать, говорить "мне все равно" и признаваться, если чего-то не понимают...

– Извините, Сенджу-сама, мой сын ещё недостаточно воспитан, - коротко поклонился Какаши, не принимая её веселья.

– Думаю, это нужный пункт, Хатаке-сан.

От удивления отец утратил цепкость, и я немедленно убрался на другой край стола. Сенджу призналась:

– Сказать по правде, в детстве мне частенько не хватало смелости попросить объяснений. Хорошо, что Сёши не такой застенчивый.

Олухи! Можно подумать, я для себя стараюсь!

Но надо отдать им должное - никто не взял свои слова назад. Усевшись, голова к голове, взрослые принялись продираться через коряво изложенную философию личной ответственности. Где-то на середине укоризненные взгляды прекратились, и началось вполне рабочее обсуждение. У меня даже потеплело на душе. Любо-дорого посмотреть, как они неуверенно переглядываются. Чуют, что их хотят нагреть по самое не балуйся, а в чём заключается подвох понять не могут.

Недоумённо оглядев почти полностью замазанный чёрным лист, Какаши протянул его Сенджу.

– А здесь что было?

Сравнив бумажку с остальными, Тсунаде предположила.

– Права младшей ветви... кажется.

Я тут же влез с пояснениями

– Да! Мне такие права не нужны. На следующей странице написал, чего хочу. Там совсем немного.

Отец недобро сощурился, но суровый взгляд скатился с меня как с гуся вода. Даже если влетит, то потом.

Сенджу нашла искомое и зачитала:

– В семье все могут просить помощи и рассчитывать на то, что их внимательно выслушают и отнесутся серьёзно...– на последнем слове уверенный голос надломился.
– Прошу меня простить!

Скомкав листок, она пулей вылетела наружу.

Какаши с отвращением отодвинул моё творчество.

– Ты хоть что-нибудь одобрил?

– А как же! Раздел: "Ответственность сторон за нарушение обязательств". Я его даже дополнил: С нарушителями не общаются до тех пор, пока они не решат раскаяться и искупить свою вину.

– Сурово, - отец с сомнением покосился на двери в сад.
– Думаешь, она примет твоё предложение? Менять поведение всегда тяжело, а привычки бывают посильнее любых доводов рассудка.

Я пожал плечами. Уж кто бы заикался насчёт трудностей. Сам-то ого-го как изменился за этот год. Небо и земля, по сравнению с тем, что было раньше. Про меня и говорить нечего.

Сенджу не торопилась. Моталась по саду. Присаживалась, вскакивала и снова начинала бродить, бормоча себе под нос. Мы по уши залились чаем и в деталях обсудили моё безобразное поведение, когда она, наконец, вернулась.

– Подпишу!

– ???

– Давай сюда эти бумажки!
– требовательно потрясла рукой.
– Я подпишу!

Повисшее молчание можно было потрогать.

Отец с непроницаемым лицом разглядывал испоганенные документы. Женщина всё больше недоумевала и хмурилась. Не выдержав тишины, я со стуком поставил на стол свою чашку.

Какаши усмехнулся.

– Не стоит трудиться, Сенджу-сама. Думаю, вашего согласия вполне достаточно.

В конце концов, провокационную писанину спалили в печке.