замаскированных минометных батарей и два десятка пулеметных гнезд. По ночам

через каждые 10--15 минут над мостом взлетали осветительные ракеты и

опускались на парашютиках, заливая окрестности ослепительно белым мертвенным

светом. Дежурные пулеметчики то и дело выпускали в сторону леса длинные

очереди. О том, чтобы подойти к мосту со стороны въездов, не могло быть и

речи. Нужно было искать какое-то другое решение, чтобы уничтожением моста

подвести естественный итог боевой и разведывательной деятельности нашего

отряда в районе Здолбуново.

Обо всем этом шла речь в землянке Медведева, когда в июле он собрал в

лагере всех, до чьего сведения счел нужным довести приказ Москвы.

– - В первую очередь, -- обратился Дмитрий Николаевич к Гнидюку, -- я

рассчитываю на здолбуновское подполье. У вас хорошие связи, знакомство. Все

это нужно использовать. Нельзя терять ни одного дня.

Наконец, все пришли к выводу: мост можно взорвать, только сбросив на

него мину с поезда. Для этого требовался снаряд большой разрушительной силы,

весом в 40--50 килограммов.

– - Имейте в виду, что с выполнением этого задания надо спешить. Учтите,

что взрыв моста поручен одновременно и другим отрядам и группам, --

предупредил Медведев.

Поручить Коле с его неистощимой фантазией столь важную операцию значило

вызвать к жизни десятки планов, подчас совершенно невероятных. Но я не

сомневался, что, как это уже не раз случалось, Гнидюк, умеющий использовать

в нужных целях самую крохотную зацепочку, найдет правильное решение. После

таких слов Медведева Гнидюк не мог спокойно ждать времени отправки в

Здолбуново. Коля действительно, как он мне впоследствии говорил, боялся, что

Прозоровский мост взорвут без него. Пришлось эту задачу ему решать на месте,

в Здолбуново.

Изготовить мощную мину нашим специалистам было проще простого. Но как

доставить ее на мост? Гражданским лицам проезд во всех поездах в направлении

Шепетовки без специального пропуска категорически запрещался. Тщательно --

до деталей -- продуманная система контроля исключала полностью возможность

проезда "зайцем", без документов.

И все же решение было найдено и утверждено командованием отряда.

... Николай Гнидюк после ухода от Шмерег долго не мог найти себе в

Здолбуново подходящего жилья. В городе шли беспрерывные облавы и проверки.

Квартиру нужно было найти немедленно. По совету Жоржа Жукотинского Николай

решил обратиться к Пилипчукам. Сестру Владека Ванду он тоже хорошо знал. С

этой жизнерадостной, крепкой девушкой, выглядевшей старше своих лет, Николай

познакомился при довольно необычных обстоятельствах.

Придя как-то в Ровно к своему дальнему родственнику, нашему

подпольщику, Ванда застала там нашего разведчика "пана Болека"--Михаила

Макаровича Шевчука. Шевчук, всегда старавшийся завязать на всякий случай

лишнее знакомство, напросился к Ванде в гости.

Ванда растерялась: про этого "пана Болека", коренастого, плотно сбитого

человека, говаривали недоброе, считали, что он работает в гестапо.

Отказать "пану Болеку" -- Шевчуку девушка не решилась -- на то у нее

были свои основания -- и согласилась, хотя и не очень охотно, принять гостя.

– - Вот и отлично, панна Ванда, -- весело воскликнул Шевчук, -- на днях

непременно навещу.

Действительно, не прошло и недели, как к скромному домику Пилипчуков на

Долгой улице подкатил легковой автомобиль.

За рулем сидел партизан Иван Белов. На заднем сидении небрежно

развалились "пан Болек" и "пан Багинский".

С тех пор Гнидюк стал часто захаживать к Ванде. Постепенно девушка

прониклась к нему некоторым доверием, хотя и не забыла, что с молодым

преуспевающим коммерсантом ее познакомил, как со своим другом, "гестаповец

пан Болек". Она надеялась, что в известной степени приятельские отношения с

Шевчуком и Гнидюком в трудную минуту смогут избавить ее от серьезных

неприятностей. Дело в том, что еще в 1942 году Ванду насильно отправили в