зловещую синеву струйками снега... А кто видел зеленый мрамор или

зеленый с черно-белой искрой?..

Так возник Мраморный зал.

x x x

В этом прекрасном зале и состоялась встреча бывшего

красногвардейца со школьниками.

– Федор Антонович, а вы видели Ленина?

И Быков в ответ на многочисленные вопросы рассказал ребятам про

случай в карауле.

Смольный, 1917 год, осень. Из теплого караульного помещения вышел

солдат Быков, чтобы проверить посты. Ночь звездная. Уже прихватывал

морозец.

Глядит солдат - нет дежурного броневика. Там, где стоять бы ему,

– свободное место, уже и следы от колес припорошены снегом.

Броневик в самоволке... Это же чрезвычайное происшествие! Даже

прознобило солдата: ну и влетит же ему от коменданта, товарища

Антонова-Овсеенко!

Он к кострам - к одному, к другому. У костров рабочие с

винтовками. Ведут степенные беседы. И стыдно Быкову, военному,

спросить у гражданских: "Не видали ли удравший броневик?"

Долетели до него слова:

– Ночь уж за полночь переломилась... Большая медведица во-он уж

где. А у Ильича все еще светится окошко. Никак ему от стола не

отступиться. Зато уж и дело не упустит, что касается революции.

Быков поспешил обратно в караульное помещение - и к листу с

расписанием дежурств. Кто же в самоволке?

Оказалось: "Рюрик".

Вскипел, выругался. Самые беспощадные кары для самовольщика

пришли на ум. Ничего не оставалось, однако, как вызвать на пост другой

броневик, вне очереди, и он окликнул связиста:

– Заводи мотоцикл, а я сейчас, минутку. Малость продрог что-то...

– Не признался, что его трясет с перепугу.

Получил он из медного куба от Саввишны кружку кипятку.

Жестяная кружечка... Подержишь ее в ладонях - и согреваются

онемевшие пальцы; подышишь горячим паром - отойдут нос и губы; а уж

как хлебнешь кипяточку - тут и весь оттаешь и на душе просветлеет.

Опять же бравый солдат!

Но не успел Быков войти во вкус кипяточка, как перед ним

посыльный:

– Товарищ Быков, вас вызывает Владимир Ильич.

С недоумением отставил Быков кружку.

Что бы это значило, зачем понадобился он Ленину? До сих пор

встречались только мельком в коридорах.

Быков, все более тревожась, переспросил:

– Утром велено явиться? В Совнарком или как? В котором часу,

сказал?

Посыльный строго:

– Не утром, а сейчас требует!
– Повернулся и ушел.

Быков совсем растерялся: значит, Овсеенко Владимир Александрович

прознал уже о его недосмотре... Велит явиться к самому Ленину. Беда!

Ощупал на себе шинель, снял шапку, причесался, затянул покрепче

ремень и зашагал наверх.

Остановился перед комнатой Ленина.

Набравшись духу, постучался. Дверь сразу отворилась.

На пороге Владимир Ильич.

Без пиджака, без галстука, только в жилетке. Лицо усталое. Рукава

рубашки подтянуты к локтям и перехвачены резинками.

Быков отступил на два шага - для законной дистанции - и щелкнул

каблуками:

– Товарищ Председатель Совета Народных Комиссаров! По вашему

приказанию... - И осекся, увидев, что Ленин предостерегающе приложил

палец к губам.

– Тссс... Не так громко, а то мы Надежду Константиновну разбудим.

Вышел к солдату и тихонько прикрыл за собою дверь.

– Где бы нам побеседовать...
– Ленин задумался.

В комнату выходило несколько внутренних дверей, и взгляд его

остановился на каждой...

– Спят... спят... Для того и ночь, чтобы спать...
– Он кивнул на

дверь напротив своей: - Здесь Владимир Александрович Овсеенко, и ему

надо дать отдых... Увы, для новых боев...

Быков продолжал стоять навытяжку.

– А знаете что? - Ленин мягко тронул его за руку. - Идемте-ка в

коридор. Там без помех и потолкуем.

Все это говорилось запросто, по-дружески, и Быков перестал

тянуться перед Лениным, настороженность прошла, он теперь спокойно