боялись же отравиться! Около бойни нашли консервированные кишки, потроха —

тоже ели.

Надежда Архиповна Пискотская вспоминает, как подняли со дна затопленную

еще во время войны баржу с зерном. Две девушки набрали этого зерна, поели и

«после этого одна из них облысела, а другая умерла». С голодухи ели павших от

бескормицы лошадей и коров. Весной землю на полях вскапывали лопатами, ибо

почти все лошади в ту страшную зиму сдохли.

Немного выручала Литва, в продовольственном отношении более

благополучная. «Ездили в Литву, меняли там на картошку и брюкву лучшие свои

вещи», — говорит Екатерина Кирилловна Блохина. Машины для таких поездок

регулярно выделяли городские предприятия и некоторые воинские части.

О многом говорит рассказ ветерана войны шофера Тимофея Сергеевича

Даниленко:

— В сорок седьмом году рабочие нашего завода остались к зиме без

картошки. И вот я, со мной еще двое работников завода, один из них был из

завкома, собрались в Литву за картошкой. Поехали мы на семитонном «фиате».

Это была большая трехосная машина, чем-то напоминающая вагон. Ездили по

хуторам и покупали картошку. Когда поехали обратно, то надо было переехать

через понтонную переправу Каунас — Мариямполь: во всех других местах

находились контрольно

пропускные пункты, нас могли задержать, и было бы много неприятностей.

Так вот, понтонная переправа, через которую нам предстояло ехать, была

рассчитана на груз в три тонны, а общий вес нашей машины с грузом и нами,

тремя сидящими в машине людьми, был пятнадцать тонн. Майор, начальник

переправы, не хотел нас пускать, но представитель завкома каким-то образом его

уговорил, и нас пропустили. Наша машина шла по понтонному мосту, как по

волнам. Понтоны почти полностью притапливались. Все скобы, скреплявшие

деревянное покрытие моста, повылетали. Авантюра была, конечно, чистейшей

воды, но другого выхода у нас не было.

Такой рейс был опасен и для охраны понтонного моста. Но, несмотря на

жесткие законы послевоенного времени, люди, пришедшие с фронта, переносили

на гражданскую жизнь фронтовую выручку и риск. Позже Тимофей Сергеевич

еще раз встретился с майором, разрешившим проехать по мосту. И тот

рассказал, что после того случая работников переправы долго таскали, и

начальство, и особисты — все допытывались, с какими такими целями был

пропущен по трехтонному мосту пятнадцатитонный грузовик?

Поисками продуктов занимался и работавший начальником гаража Афроим

Ехилеевич В а й к у с, который менял в военных пекарнях автол на хлеб. С этим

хлебом ездил в Отрадное к немецким рыбакам и менял его там на треску и

камбалу, которую раздавали потом бесплатно работавшим в гараже немецким и

русским шоферам.

56

«Чтобы выжить» — этими словами начинались рассказы многих наших

собеседников о той страшной послевоенной зиме. Чтобы выжить, «ходили на

бурты к воинской части свеклу воровать» (Зинаида Иосифовна Опенько); чтобы

выжить, «на баржу залазили и прямо там сырую капусту ели» (Клавдия

Алексеевна Чумакина)... Такие признания были не редкостью. Выхода не было, и

люди шли на нарушение закона, прекрасно осознавая возможные последствия.

Самые большие жертвы от голода были, конечно, среди немцев. «А у нас

другое настроение: умирать не время. Война-то ведь кончилась!» — такой

психологический настрой существовал у пере-

селенцев, и он помогал им выстоять (Сергей Владимирович Дани ель-Бек),

Лишь к осени 1947 года, когда созрел новый урожай, ситуация продуктами

стала улучшаться.

Коровы в городе

«Обязать все категории русского и немецкого населения произвесп засев

индивидуальных огородов в размере 0,15 гектара <...>

Рекомендовать следующий набор огородных культур на индивидуальных

огородах:

Для русского населения:

Для немецкого населения:

Название