– Добрый день, Мария Каравай, – сказала она, протянув руку, которую тот, оборвав нервное теребление прыщей, вяло пожал. Рука у Никиты оказалась холодной и влажной.

– Никитка, кто это? – раздался шамкающий голос откуда-то из глубин темного коридора.

– Это ко мне, ба, – гаркнул туда же Никита и криво усмехнулся: – Тут поговорим, если вы не против.

– Никита, мы знаем, – мягко начала Маша, стараясь не смотреть, что он делает со своим лицом, – что вы вместе с Тасей и Максом неделю назад заезжали к Надежде Шварц.

Никита кивнул.

– Вы близко с ней знакомы?

Альбинос еще яростнее стал расчесывать подбородок.

– Нет. То есть да, – высокомерно сказал он. – Она наша Галадриэль.

– Королева эльфов, – понимающе улыбнулась Маша. – Как во «Властелине Колец».

– Нет, – злобно зыркнул на нее Никита. – Как Королева. И все.

Почему она сразу решила, что спорить с ним не следует? Он выглядел… Не очень в себе. То, что Андрей сейчас молча стоял за ее спиной, Машу несколько ободряло.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, Никита.

– Мы не могли быть близки. Я – простой эльф.

– Мммм… Ясно. И как часто вы общались? – попыталась подойти с другого бока Маша.

– Перед играми – несколько раз в неделю, – с вызовом сказал Никита.

– Где встречались?

– Тут. Иногда – в кафе.

– Никитка, сволочь! – раздался тот же шамкающий хриплый голос из глубины квартиры. – Иди сюда, я лекарства не могу найти!

– Извините. – Никита опустил бледные руки, похожие на крылья какой-то несуразной птицы. – Я сейчас.

И ушел в темноту коридора.

– По-моему, он болен на всю голову, – тихо сказал Андрей Маше на ухо. А оттуда, куда ушел юноша, донесся грохот, будто железная коробка упала на пол и покатилась, затем хриплый старческий голос начал кричать, и Маша, шокированная, обернулась к Андрею – то был отборнейший мат. Звук стал тише – Никита закрыл дверь. Но его голоса слышно по-прежнему не было. Только бабкин.

Андрей, кивнув, быстро сделал несколько шагов по коридору, толкнул рассохшуюся дверь в комнату – и тихо присвистнул. Оставаясь на пороге, он поманил Машу, и она подошла, стараясь не скрипеть половицами. Первое, что бросилось ей в глаза, – на стене висел ковер: туркменский, практически один в один как тот, что украшал с детства и ее комнату. А так – небольшое пространство казалось абсолютно безликим: пыльная люстрочка на три рожка, тахта, письменный стол…

– Не туда смотришь, – ткнул Андрей пальцем в центр ковра, где, почти незаметная среди ярких сполохов геометрического узора, висела старинная сабля. Узкая, серебряная. С черной рукояткой.

– Вам не следовало заковывать меня в наручники. – Никита, сгорбившись, сидел на том же месте, где еще совсем недавно находился его приятель по ролевым играм.

– Вы, как мне кажется, спутали наручники с кандалами, – с трудом сдержал улыбку Андрей.

– Сути это не меняет. Я и так все расскажу. – Он вскинул бесцветные глаза на Андрея и добавил важно: – Если хотите, сделаю официальное заявление.

– Валяйте. – Андрей вытянул под столом ноги. – Делайте.

– Я убил профессора Шварца, – торжественно объявил альбинос, а Андрей мгновенно подобрал ноги и подался вперед. – Да. Не смотрите на меня так, вы просто ничего не знаете. Шварц не раз пытался убить свою дочь. Отравить. Я решил, что должен остановить его, прежде чем произойдет непоправимое.

– Понятно, – медленно сказал Андрей, боясь спугнуть свою странную дичь. – И как же вы приступили к задуманному?

– Тася и Макс тут ни при чем. Я попросил их подвезти меня к дому профессора и подождать на улице. Позвонил в дверь.

– Вы были знакомы с профессором?

– Нет. Зачем? Он открыл, я сказал, что хочу поговорить о Наде. Он пропустил меня, мы прошли на веранду. Там… – Никита чуть повел плечами, будто сбрасывал невидимый плащ. – Я спросил его, зачем он хочет убить свою дочь?

– Он не удивился? – склонил голову на плечо Андрей.

– Удивился, – кивнул Никита, – что я знаю. Я спросил его – почему? Почему он хочет убить самое нежное и прекрасное создание на свете?

Юноша замолчал, криво усмехнулся.

– И что же ответил профессор?

– Он засмеялся. – Никита опять повел плечами, и Андрей понял, что это что-то вроде нервного тика. – Просто расхохотался мне в лицо! До этого я не был уверен, что негодяя стоит убить… А после понял: это необходимо. Такие, как Шварц, недостойны жизни.