нем и есть «настоящая правда» натуры, которой живет художник. Все остальное — временная

декорация, достойная исчезновения.

5

Период особенно крупных раздоров в семье Натальи и Андрея — 1968 год. В это время

как раз проходят съемки «Дворянского гнезда». На болезненный разрыв со второй женой

накладываются, по воспоминаниям Андрея, его переживания от роковой встречи с Машей

Мериль, отчего француженка «влезла в картину под своей подлинной фамилией — княжна

Гагарина». Ее сыграла Лилия Огиенко, «чудная молодая киноведка из ВГИКа».

Фильм давался трудно. «Боялся сам себе признаться, что не знаю, как снимать…» В такие

минуты им овладевало одно желание: «ощутить рядом прерывистое женское дыхание». Так

начались романтические отношения с Ириной Купченко, дебютировавшей в «Дворянском

гнезде» в роли Лизы Калитиной.

Можно сказать, что «Дворянское гнездо» не только жило памятью о недавней близости с

Мериль, но и впустило в себя дух других женщин, в разное время близких его создателю. В

фильме снималась, скажем, давняя любовь режиссера — к тому времени уже яркая польская

кинозвезда Беата Тышкевич, сыгравшая Варвару, жену Лаврецкого.

«Гнездо» выйдет на экраны в 1969-м, когда Наталья и Андрей официально расстанутся.

Кончаловский женится на француженке русского происхождения Вивиан Годэ. Получит

французское гражданство. В 1970 году у него и Вивиан родится дочь Александра.

История знакомства с Вивиан, изложенная самим Кончаловским, вкратце такова. Николай

Двигубский повел друга в гости к некоему банкиру, с супругой которого художник затеял роман.

Банкир жил в «Национале». У его детей была няня — девушка с огромными зелеными глазами,

похожая на актрису Ирину Купченко. Она училась в Париже в Институте восточных языков. И

была, как Маша Мериль, русских корней. Чтобы поразить француженку, Андрей даже свозил ее

в ту деревню, где еще не так давно проходили съемки «Аси-хромоножки» и с жителями которой

у него сложилось что-то вроде приятельских отношений. За поездкой, как тогда было принято,

внимательно следили органы ГБ. И это придавало романтическому путешествию особо острый

привкус. В конце концов все разрешилось женитьбой, и Европа становилась реальностью.

Желание покинуть страну вполне созрело в Кончаловском как раз к моменту работы над

«Гнездом». Вероятно, сыграли роль и мытарства, связанные с запретом «Аси». В своих

мемуарах он восклицает: «Как хотелось не зависеть ни от какого Ильичева и всего его

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

103

ведомства! Стать свободным! Неподвластным никакой власти! В 60-70-х это желание

становилось буквально непереносимым. Идешь по коридору — я это на себе испытывал— с

мягкими ковровыми дорожками, минуешь одну охрану, вторую, третью, читаешь надписи на

дверях и чувствуешь себя все меньше и меньше. Меньше просто физически, в размере! Может

быть, есть счастливые люди, подобного чувства не испытавшие, — я к их числу не

принадлежу…»

Было страстное желание от всего этого избавиться. «Уехать. Выйти из системы.

Избавиться от советского паспорта. Жить с ним стыдно. Советский паспорт — паспорт раба.

Идешь по парижской улице, видишь клошара, спящего под мостом на газете, думаешь: «Он

счастливее меня — у него не советский паспорт».

Решение взять в жены Вивиан родные встретили переполохом. А он был счастлив: «Я

женился на Франции!..» Его, конечно, вызвали в КГБ, выразили сомнение: «Может быть, она

экономическая шпионка?..» Кончаловский обещал, в случае чего, дать знать…

«Я медленно переползал в иной статус — экзотический статус советского гражданина,

женатого на иностранке. Для властей я становился иностранцем. Я чувствовал себя человеком

из Парижа. ОВИР стал самым родным местом, я перетаскал туда кучу подарков: там давали

частную визу».

Андрей с жадностью поглощал парижские впечатления, всякий раз отмечая про себя

отличие этой жизни от отечественной. Подробности быта натуральных французов западают в