и сострадания.

6

С того момента, как Тарковский приступил к «Зеркалу», а Кончаловский стал работать над

«Романсом», бывшие единомышленники практически не общались. Их творческие позиции

«разошлись до степеней, уже непримиримых». Кончаловский вовсе не принимал «Ностальгию»

и «Жертвоприношение», считая их картинами претенциозными, в которых художник больше

занят поисками самого себя, нежели истины. В то же время Кончаловский никогда не отрицал

масштабов личности Тарковского, «потрясшего устоявшиеся основы».

Не принимает Кончаловский в Тарковском и его удручающую серьезность, которая

никогда не была свойственна ему самому. Серьезность отношения Тарковского к своей персоне

не оставляет места для самоиронии. Почувствовав себя мессией, художник перестает смеяться.

Действительно, «Андрей Рублев», пожалуй, единственная картина Тарковского, где

присутствует полноценный смех как мировоззрение.

Расхождение Тарковского и Кончаловского, по убеждению последнего, началось из-за

чрезмерности значения, которое Тарковский придавал себе как режиссеру в «Рублеве». Это

было и понятно. Занимать роль полноценного соавтора в работе над вещью такого масштаба,

что вполне осознавал Кончаловский, означает и меру требований, как к себе, так и к своему

напарнику. Тарковский же недвусмысленно указал соавтору на границы, за которые тому

запрещалось выходить. Он указал на эти границы еще в «Ивановом детстве», дав понять, что

если имени соавтора по сценарию нет в титрах, то и нечего на это место претендовать.

Их знакомство произошло, когда Андрей Арсеньевич делал курсовую с Александром

Гордоном — в конце 1958-го — начале 1959-го. Студенческие работы Тарковского

Кончаловскому казались слабыми: «…он монтировал экскаваторы под произведения Глена

Миллера…»

Кончаловский называет период сотрудничества с Тарковским «бурной жизнью». «Бурной

она была, потому что сразу же стала профессиональной. Мы писали сценарии — один, другой,

третий… Ощущение праздника в работе не покидало, работать было удовольствием. Даже без

денег, а когда нам стали платить, то вообще — раздолье…»

После защиты упомянутой курсовой Тарковский захотел делать фильм про Антарктиду. И

этот сценарий — «Антарктида — далекая страна», отрывки которого были опубликованы в

«Московском комсомольце», писался уже при полноценном соавторстве Кончаловского,

выступившего под псевдонимом «Безухов».

Предполагалось, что сценарий будет сниматься на «Ленфильме». Но он не понравился Г.

Козинцеву, и тот отказал, сильно огорчив молодых соавторов. Тарковский к сценарию скоро

охладел, и они засели за «Каток и скрипку». Эта работа была принята в объединение «Юность»

на «Мосфильме». Авторам даже заплатили. И Кончаловский ходил, по его словам, страшно

гордый, поскольку его сценарий был куплен самой авторитетной студией страны.

Начав работу в «Юности», Тарковский вскоре перешел в творческое объединение

писателей и киноработников, художественными руководителями которого были с 1961 года

Александр Алов и Владимир Наумов. Через какое-то время на «Мосфильме» оказался и

Кончаловский.

С 1954 года, когда Тарковский поступил во ВГИК, и до того, как он получил свою награду

на Венецианском МКФ за «Иваново детство» (Гран-при «Золотой лев св. Марка»), а

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

63

Кончаловский — за дипломную короткометражку «Мальчик и голубь» («Серебряный лев св.

Марка» — за лучший короткометражный фильм), на экраны страны вышли ныне ставшие

классикой картины не только упомянутых Алова и Наумова, но и Григория Чухрая, Михаила

Калатозова, Льва Кулиджанова и Якова Сегеля, Марлена Хуциева, Сергея Бондарчука. Не

оставались в стороне от возрожденческого взлета и мастера предыдущего поколения,

становление которых проходило в 1920-1930-х годах. Именно в оттепельное время, кроме

роммовских «Девяти дней…» и калатозовских «Журавлей», выходят «Дама с собачкой» И.

Хейфица, «Дон Кихот» Г. Козинцева…

Но даже на этом фоне первые творческие шаги и Тарковского, и Кончаловского выглядели