• агапе – жертвенная и снисходящая любовь к ближнему.

Платон акцентирует двойственность любви как следствие соединения в ней противоположных частей человеческой природы и выделяет ступени развития любви, которые позже стали рассматриваться как ее виды:

• телесная любовь, определяемая красивостью, калокагатийнос-тью, физической привлекательностью тела сначала одного человека, а потом и всех других внешне совершенных людей, которые «растворяют» первого;

• душевно-духовная любовь определяется психологическими качествами человека и дает возможность игнорировать некрасивость тела, так как душа ближе к мировой красоте: дух отделяется от тела и может ему противостоять;

• «эпоптическая любовь», полное отвлечение от телесного и чувственного в любви – любовь-созерцание, когда красота предстает человеку «через себя самое». В высших точках развития любовь делается скорее созерцанием, познанием, этикой и эстетикой [32].

В XX веке проблема любви наиболее широко исследовалась в психоаналитической парадигме. В эгопсихологии (X. Хартманн, А. Фрейд, Э. Эриксон и др.) сформировалось представление о любви как гармоничном эгосинтонном сосуществовании желаний и защитных механизмов, достижении идентичности влюбленных личностей, эффективной адаптации эго каждого к желаниям и объекту отношений. Р. Стернберг выделяет любовь:

• страстную, основанную на физическом влечении и сексуальном поведении и отказывающуюся от обязательств и внесексуаль-ной близости;

• романтическую, сочетающую интимность, близость и страсть с отсутствием перспективных обязательств друг перед другом;

• любовь-товарищество, представляющую собой близость и обязательства без страсти и физического притяжения;

• слепую, без близости, но с обилием страсти и обязательств;

• придуманную, основанную только на обязательствах, но без влечения друг к другу, близости, совместного со-бытия;

• симпатию, в которой только близость, но нет страсти и обязательств;

• совершенную любовь, в которой гармонично сочетаются страсть, интимность и обязательства [Цит. по: 36].

Любовь есть утверждение другого человека, и подлинный смысл пословицы «Полюби нас черненькими, беленькими всякий нас полюбит», – считал С.Л. Рубинштейн, – в том, чтобы любить человека не за его заслуги и случайные поступки, одобренные или не одобренные другими, а за его подлинную сущность, за заключенный в нем способ отношения к миру [39].

Одной из актуальнейших проблем любви является понимание оснований выбора Другого, «дилемма поиска правильного партнера». Еще Ж.-Ж. Руссо отмечал, что предпочтение одного лица в интимной жизни зависит от уровня образования, предрассудков, привычек, т. е. факторов, непосредственно к любви не относящихся [35].

Но без предпочтения не может быть и личной привязанности, любовь – всегда «результат сравнения», поэтому половые чувства Адама не могли перерасти в истинную любовь: необходимо было иметь, кроме Евы, хотя бы еще одну женщину. Трудно спорить с мнением о том, что мы не открываем объект любви, как и не мы выбираем его для себя, – мы выбираем в нем только то, что необходимо нам, чтобы это открылось в нас самих.

С.Л. Рубинштейн смысл любви видит в том, что человек для другого человека становится самым существующим из всего существующего. С этой точки зрения любовь – процесс вычленения из сплетения зависимостей целей и средств особого, неповторимого существа данного человека. Необходимо, однако, различать любовь к конкретным людям и абстрактную любовь к людям вообще. Последнее есть не что иное, как «идеалом прикрытое и оправданное безразличие», бессердечие по отношению ко всем, с кем человек соприкасается в настоящем, в действительности и кому он мог бы реально помочь.

Конкретное предпочтение одного лица как объекта любви выражается в концентрации внимания на нем, на связанных с ним переживаниях и его ценностной идеализации. Но Де Шамфор подчеркивает, что любовь не ищет подлинных совершенств; более того, она их как бы побаивается: ей нужны лишь те совершенства, которые творит и придумывает она сама [35].

В момент выбора происходит идеализация качеств «незаменимого»; окружающие по ценности и совершенствам помещаются на более низкие ступени пирамиды, а объект желаний как идеал – всегда на самый верх.

Любовь не идет от сознания: мысль может строить прекраснейшие планы и формулировать их, но замкнутость на сознании исключает возможность существования любви[20]. Любовные мечты создают абстрактную совершенную модель объекта влечений, в жизни же идеал материализуется в несовершенном объекте. В то же время у конкретного человека (женщины, мужчины, ребенка) есть важнейшее преимущество – он, будучи создан из плоти и крови, является наиболее конкретной формой воплощения материального бытия. «Любовь и рассудок гораздо реже обмениваются мнениями, чем просто стараются перекричать друг друга», – пишет З. Бауман [7].