— Погиб геройски, — прошептал Николай. — А кто он, Филя?

— Не знаю, — горестно ответил Филипп.

А кругом горело, рвалось, грохотало. Из дота командира взвода валил черный густой дым. На палке одиноко болталась пилотка — это был приказ отходить.

Отходить Николай не хотел, хотя ясно было, что сил больше нет: расстреливались последние патроны, да и противник может взять их всех живьем. Все же он стрелял до последнего патрона. Наконец пулемет замолчал, и Николай скомандовал:

— Филя и Подопригора! Тащите пулеметы вот этой канавой, а дальше, вон там, кустиками! — скомандовал он. — Я вас прикрою. Не бойтесь, как следует прикрою!.. Вот этот танк порешу — и догоню!..

Но Трошин схватил гранаты и подался вперед.

— Куда?! — Николай криком осадил его. — Ты слышал мой приказ?

— Никуда не пойду! Одного тебя не оставлю! — Трошин смотрел на Николая полными решимости глазами.

— Не оставим тебя одного! — крикнул Подопригора.

— Значит, пулеметы фашистам отдавать?! Так? Собрались помирать, а не драться?! — Николай окинул всех твердым взглядом. — Взять пулеметы, отойти с ними за кусты!.. До моего прихода занять позицию и достать патроны!

— Не оставим тебя одного! — снова выкрикнул Трошин.

— Что?.. Приказываю! — заорал Николай.

Трошин взял пулемет за хобот и потащил его вниз. Николай смотрел им вслед, пока они не скрылись в канаве, а когда остался один, ему стало страшно.

Ближайший из вражеских танков развернулся, дал газ и, ломая кусты, прикрывавшие Николая, полез на перекрытие дзота.

Кочетов выпрямился и со всего маху бросил под гусеницу противотанковую гранату. Угадал хорошо! Громадина остановилась. Но раненый танк тут же ударил из пулемета и из пушки. Жгучая боль подсекла правую ногу. Казалось, правый бок весь разворотило. Пересиливая жестокую боль, Николай лежа бросал гранаты в ползущих к дзоту солдат. Когда у него осталась всего одна граната, он скатился в ход сообщения.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В то самое время, когда над лагерем батальона Карпова разорвались первые снаряды, заполыхала и вся граница Советского Союза от Балтийского до Черного моря. Вступил в действие «план Барбаросса».

Верховное главнокомандование фашистской Германии двинуло против Советского Союза 170 дивизий, полностью укомплектованных, имеющих опыт боев в Европе, оснащенных новейшим оружием и техникой, отобранными у покоренных стран. Стремясь молниеносно прорваться к Москве, фашисты бросили на это направление около трети самых лучших своих войск, объединенных в группу армий «Центр», против восьми расположенных в приграничной полосе стрелковых и нескольких танковых дивизий Западного особого военного округа.

Несмотря на громадное превосходство врага и на то, что наши войска были застигнуты врасплох, полки и батальоны этих советских дивизий приняли бой и геройски сражались, защищая каждую пядь родной земли.

В страшное воскресное утро 22 июня 1941 года на всем фронте Западного особого военного округа завязались ожесточенные бои за Кольно, Ломжу, Граево, Цехановец, Брест — и не только за города, но за каждое селение, речку, бугорок.

Фронт был широк — около четырехсот километров, — и враг, конечно, легко находил слабые места на флангах дивизий и полков, обходил их и вырывался на оперативный простор.

Так получилось и на небольшом участке батальона Карпова. Лобовая атака передового гитлеровского отряда захлебнулась. Видя безрезультатность своих атак, фашисты нащупали фланги батальона, обошли их и зашли ему в тыл.

Это вынудило капитана отвести остатки значительно обескровленного батальона на следующий рубеж.

Прикрываясь небольшим отрядом смельчаков пулеметчиков, батальон отходил от рубежа к рубежу, останавливал гитлеровцев и заставлял их вступать в бой.

На последнем рубеже, в бою за шоссе Ведомля — Брест, осколком снаряда Карпов был тяжело ранен, и Железнов принял на себя командование батальоном. Отбиваясь от наседавшего врага, он отводил батальон к Жабинке. Теперь это был уже не батальон, а, скорее, полк, который рос и пополнялся за счет военнослужащих укрепленного района, отпускников, не нашедших своих частей, и особенно за счет запасников. Пополнился он и оружием. Появилась даже собственная радиостанция.

В бою под Черноницами Железнов находился на своем НП, расположенном на западной опушке небольшой рощицы. К нему явился командир связи штаба дивизии, который следовал с пакетом комдива в направлении Турна, куда отходил от границы второй стрелковый полк дивизии. Он рассказал Железнову, что дивизия, без артиллерии, ведет тяжелые бои на Варшавском шоссе и отступает на Кобрин.

— А где же артиллерия? — спросил Яков Иванович.

— Дивизионный артполк и другие артчасти на полигоне, где-то восточнее нас. Комдив послал туда уже двух офицеров, но от них ни слуху ни духу, — с огорчением сказал командир. — А без артиллерии, сами понимаете, трудно! Танки одолевают. Только полковая артиллерия, саперы да подрывники нас и спасают.

«Какая бестолковщина!.. — возмутился про себя Железнов. — Артиллерия на полигоне, зенитная — у черта на куличках!..»

Командир отправился дальше, а Яков Иванович еще долго стоял на месте в задумчивости. К опушке березовой рощи, извиваясь по дороге змейкой, двигался обоз с ранеными. Кругом все ухало, грохотало и свистело. Якову Ивановичу было видно, как подходили к окраине Чернониц танки.

Оставалась единственная надежда, что Тихомирову удастся фугасами преградить дорогу танкам. Но Железнов знал, что, когда батальон выходил на шоссе, Тихомиров уже израсходовал последнюю взрывчатку. А там на фоне деревни двигались танки и грохотали, как гром перед грозой. Казалось, вот-вот они ринутся на людей, прятавшихся во ржи необъятного поля. Стараясь сдержать охватившее его волнение, Яков Иванович ломал голову: чем остановить подготавливаемую врагом атаку?..