— Русский человек, Илья Семенович, сила! — потряс кулачищем Назар.

— Богатырская сила, Назар Иванович, — подтвердил Илья Семенович, — потому что он не только русский, а еще и советский человек! И у него, дорогой мой сибиряк, душа большая, благородная и в то же время для врага — яростная.

— Воистину вы, Илья Семенович, говорите. То же самое и вот этому дитятке долблю. — Жена Назара Пелагея Гавриловна сверлила взглядом сына, сидевшего против нее. — У меня их, Семеныч, семеро и четверо зятьев, и все, кроме этого, на войне. Никитушка, так тот летчик, недавно домой приезжал на побывку, стало быть, после ранения. Смотри, — стучала она по лбу Кузьки, — развивай в себе это, как его? Запамятовала, — Пелагея Гавриловна вопрошающе глядела на Кузьму. — Ну? Как это?

Тот, недовольный, что мать затеяла этот разговор, глядя исподлобья, выдавил:

— Коммунистическое сознание.

— Вот, вот, коммунистическое сознание, — продолжала Пелагея Гавриловна, — а он и в ус не дует. Все братья-то коммунисты, он даже еще и не комсомол. А ведь ему в следующий набор в солдаты. И вот, дорогой Илья Семенович, как это я вспомню, так сердце будто камень давит. Война ведь. А куда он без этого сознания? Ни за понюх табака погибнуть может. Война-то беспощадна. На ней не только от пули, но и от дури погибнуть можно. Господи, царица небесная, и когда же все это кончится?.. — Перекрестилась Пелагея Гавриловна и потянула кончик платка к глазам.

— Буде, Пелагея, буде... — Назар строго посмотрел на жену. — Слезами фашиста не убьешь. А чтобы войну прикончить, надо врага бить! Бить сообча и насмерть! — И Назар потряс увесистыми кулаками. — А ты, мать моя, чуть чего — в слезы. Вот и Аграфену Игнатьевну расстроила.

Нина Николаевна встала, дипломатично увела и мать и Пелагею Гавриловну в первую половину. С разрешения отца ушел в сени и Кузьма, покурить. Сам Назар не курил и сыну не разрешал курить в доме.

— Я, Илья Семенович, — доверительно начал Назар, — надумал огромадное дело, аж страшно высказать. Боюсь, как бы вы не сочли Назара за брехуна. Меня еще дед учил: «Не давши слова, крепись, а коли дал, держись!» Я пока что своим односельчанам не говорю. Да и им, — Назар бросил суровый взор на Стешу, — строго-настрого приказал молчать.

— Молчим, молчим, — улыбнулась Стеша и прикрыла рот ладонью, с лукавинкой глядя на золовку Марфушу.

— Так вот. — Русских взял бутылку и хотел было налить, но Илья Семенович отодвинул стаканчик. — Раз так, то и я не буду. Так вот, дорогие мои, — Назар обвел всех взглядом, — я решил купить самолет...

— Купить самолет? — Илья Семенович с большим уважением посмотрел на старика.

— Сын у меня Никита — летчик. А я имею кое-какие деньги на сберкнижке. Для ребят собирал. Вот и хочу купить самолет и подарить его Красной Армии для моего Никиты. И пусть он на нем бьет проклятых фашистов.

Илья Семенович встал. Встала и Лидия Ильинична, а за нею и все, находившиеся за столом. Вошедший Кузьма застыл у перегородки.

Илья Семенович подошел к Русских и, задыхаясь от волнения, произнес:

— Вы, Назар Иванович, истинный русский советский человек. — Он обнял его и поцеловал. — Ради такого случая и я готов выпить. — И наполнил стаканчик Назара, чуть-чуть налил себе. — Поднимаю эту чарку за вас, Назар Иванович, и желаю, чтобы ваш Никита на своем самолете завершил победу в логове фашизма — Берлине!

— Мы тоже, дядя Илья, выпьем, — сказала Нина Николаевна и, подходя к столу, позвала Пелагею Гавриловну и мать, налила им настойки и тоже провозгласила тост:

— Я пью за жен и матерей воинов, которые вот этими руками помогают Родине ковать победу!

Когда выпили, Илья Семенович с добрым намерением помочь поинтересовался:

— Денег-то у вас хватит?

Назар замялся. Вместо него ответила Пелагея Гавриловна:

— Если последние портки продать, и то не только на самолет, но и на ломаный драндулет не соберет.

— Пелагея! Не гневи бога! — Русских строго поглядел на жену и после короткой паузы обратился к Илье Семеновичу: — Конечно, наличными не хватит. Но я хочу попросить Нину Николаевну пойти со мной к директору и секретарю парткома, чтобы они обратились к рабочим. Ведь с миру по нитке — глядишь, и самолет...

— Конечно, пойду, — Нина Николаевна поспешила ободрить Назара. — Да и сами к рабочим обратимся. Один наш цех на целый самолет соберет...

— Да нет, мне немного-то и надо, — перебил ее Русских.

— Вот у меня накопилось на книжке что-то около трех тысяч, — продолжала Нина Николаевна, — считайте, что все они ваши.

— И я помогу, — Илья Семенович стал рыться в карманах. — У меня есть аккредитивы, так что один из них — да вот он — ваш.

— Благодарствую, Илья Семенович. Зачем же? Нет, нет. — Русских отверг протянутый аккредитив. — Я у вас не возьму.

— Не бери, Назар, не бери! — вмешалась Пелагея Гавриловна.

— В таком важном деле я тоже хочу участвовать. Это же, Назар Иванович, не простое, а большущее дело, и в ваших местах, наверное, вы первый идете на такое?..