Шрифт:
(Плутарх. «Изречения царей…», 80, 10)
Однажды, когда римский народ несвоевременно домогался раздачи хлеба, Катон, желая отвратить сограждан от их намерения, начал свою речь так: «Тяжелая задача, квириты [римляне], говорить с желудком, у которого нет ушей».
(Плутарх. «Марк Катон», 8)
[Катон] сравнил римлян с овцами, которые порознь не желают повиноваться, зато все вместе покорно следуют за пастухами. «Вот так же и вы, – заключил Катон. – Тем самым людям, советом которых каждый из вас в отдельности и не подумал бы воспользоваться, вы смело доверяетесь, собравшись воедино».
(Плутарх. «Марк Катон», 8)
[Катон] был под судом чуть ли не пятьдесят раз, причем в последний раз – на восемьдесят седьмом году. Тогда-то он и произнес свои знаменитые слова: «Тяжело, если жизнь прожита с одними, а оправдываться приходится перед другими».
(Плутарх. «Марк Катон», 15)
Квинтилиан
Марк Фабий Квинтилиан (ок. 35 – ок. 96), ритор и писатель; учитель наследников императора Домициана. В своем труде «Воспитание оратора» заложил основы теории ораторского искусства [1] .
1
Большая часть цитат из этого сочинения дается по единственному полному переводу, опубликованному в 1834 г. под загл. «Двенадцать книг риторических наставлений». Звездочки перед цитатой указывают на то, что перевод в данном случае отредактирован.
Тупые и неспособные к ученью умы – вещь столь же противоестественная, как чудовищные телесные уродства; но ведь и встречаются они редко. ‹…› Подавляющее множество детей подает добрые надежды; если все это с возрастом угасает, ясно, что повинна в этом не природа, а воспитание.
«Воспитание оратора», I, 1
Невежество ‹…› вредит и нравам.
«Воспитание оратора», I, 1
Я предпочел бы, чтобы ребенок начинал говорить по-гречески, ибо латыни, на которой говорят все вокруг, он обучится даже в том случае, если бы мы этого не хотели.
«Воспитание оратора», I, 1
Быстрые умы, подобно преждевременным плодам, почти никогда совершенно не дозревают.
«Воспитание оратора», I, 3
Наказывать детей телесно ‹…› низко и свойственно только рабам. ‹…› Ребенок, которого не исправляют выговоры, привыкнет к побоям и будет переносить их с рабским упрямством.
«Воспитание оратора», I, 3
Грамматик не может быть совершенным без некоторого понятия о музыке, поскольку он должен объяснять звуки и размеры.
«Воспитание оратора», I, 4
Из новых слов лучше те, что постарше, а из старых – что поновей.
«Воспитание оратора», I, 4
В грамматике вредно только то, что излишне.
«Воспитание оратора», I, 4
Обычное употребление – самый надежный наставник речи, и следует пользоваться языком как монетой, чекан которой общий для всех.
«Воспитание оратора», I, 4
[При чтении вслух] во всяком случае, необходимо одно предварительное условие: чтобы ученик понимал смысл.
«Воспитание оратора», I, 5
Стихотворение не должно читать, как прозу, ибо оно есть «песнь» и поэты, по их собственному выражению, поют. Но чтение не должно переходить в доподлинное пение. ‹…› О таком роде чтения сохранилось меткое замечание Гая Цезаря, сделанное еще в бытность мальчиком: «Если это называется пением, то поешь ты скверно; а если чтение, зачем поешь?»
«Воспитание оратора», I, 5
Музыка неотделима от вещей божественных.
«Воспитание оратора», I, 8
Частое подражание становится собственным нравом.
«Воспитание оратора», I, 10
Искусство [оратора] ‹…› в том, чтобы не было видно искусства.
«Воспитание оратора», I, 11
Легче заниматься многими предметами [попеременно], нежели одним продолжительно.
«Воспитание оратора», I, 11
Утомляет не столько сам труд, сколько мысли о нем.
«Воспитание оратора», I, 11
Во многих рождается отвращение к учению оттого, что выговоры в устах иных учителей походят на явную ненависть.
«Воспитание оратора», II, 2
Ученики должны искать одобрения учителя, а не учитель – одобрения учеников.