— Ну, до встречи в управе. И оденься подобающе, все-таки в клуб пойдем.

— Хватит ерничать! — не выдержал Самсонов.

— Извини, — ни капли не смутившись, отозвался Дремин.

Отключившись, Самсонов сделал музыку погромче и некоторое время сидел, отбивая на руле пальцами такт. Он не рыбак, который сидит на берегу и ждет, пока клюнет рыба. Он охотник, пробирающийся сквозь джунгли по следу хищника.

Горелов показал на проходной Кунсткамеры удостоверение и сразу направился к смотрительнице.

— Простите, вы не подскажете, где зал Индии?

— Давайте подойдем к плану, — предложила женщина. — Вам сюда. — Точка лазерной указки остановилась на одном из залов. — Найдете?

— Ага, — кивнул Горелов. — Спасибо.

Через пять минут он уже стоял перед бенгальской лодкой, вырезанной из слоновой кости. Оперу предстояло провести в Кунсткамере неизвестно сколько времени, так что он решил не торопиться и получить максимум удовольствия и информации от посещения музея.

Горелову понравились три деревянные обезьянки — знаменитые символы молчания, глухоты и слепоты. Некоторое время он провел перед витриной с ритуальными кинжалами-крисами и в конце концов добрался до экспозиции, посвященной Кали. В зале был выставлен не только алтарь, к которому мог наведаться убийца, но и многое другое. Например, лев с человеческим лицом и сама богиня, стоящая на трупе. Черная кожа резко контрастировала с высунутым алым языком и белками глаз, а желтые головы, составляющие ожерелье богини, выглядели жутковато. По обе стороны от скульптуры лежали изогнутые ритуальные мечи, предназначенные для отсечения головы.

Горелов внимательно рассмотрел алтарь из слоновой кости. Он был выполнен с таким изяществом, что казался скорее декоративным, чем функциональным. Опер не мог представить, чтобы на нем действительно приносили жертвы. Постояв немного возле него, Горелов подошел к смотрительнице и украдкой показал удостоверение — благо в тот момент в зале были только дети с экскурсоводом.

— Скажите, не обратили ли вы внимание на кого-нибудь, кто заходит сюда, чтобы посмотреть на экспозицию, посвященную Кали? — спросил он. — Может, этот человек появляется так часто, что вы его запомнили?

Женщина задумалась.

— Честно говоря, — сказала она через минуту, — я особенно посетителей не разглядываю. Но коекого действительно узнала бы. Например, ходит один старичок, профессор. Кажется, его зовут Ерофей Петрович, фамилию не знаю. Он уже лет семь наведывается: пишет книги об Индии. Около месяца назад последний раз приходил, кажется.

— А еще кто?

— Есть два студента. Как зовут, не знаю, но явно делают диплом о Кали, потому что приходят примерно дважды в месяц с начала весны и все что-то фотографируют, пишут или зарисовывают.

— Они вместе приходят?

— Да. Но иногда и по отдельности.

— Когда были в последний раз?

— Недели две назад.

— Вы все время в зале работаете или посменно?

— У меня напарница есть, Лариса, мы по полдня дежурим. Она должна скоро прийти.

— Хорошо. — Горелов взглянул на группу иностранцев, вошедших в зал под предводительством гида-переводчика. Тот сразу начал громко вещать что-то на немецком. — Еще кого-нибудь помните?

— Знаете, есть один мужчина, — сказала, помолчав, смотрительница. Глазами она при этом следила за туристами, будто опасалась, что они начнут трогать витрины или выкинут еще что-нибудь. — Приходил три дня назад и до этого примерно за полторы недели.

— Вы его и раньше видели? — насторожился Горелов.

— Да, раза четыре. Он вообще заходит время от времени.

— Вы с ним говорили?

Женщина покачала головой:

— Нет. Он… по-моему, немного странный.

— Что вы имеете в виду?

— Очень сосредоточенный. Словно погружен в себя. И вид у него такой… болезненный, что ли.

— Вы его хорошо разглядели?

Служительница пожала плечами:

— Да вроде неплохо.

— Можете описать? Это очень важно. — Горелов достал блокнот и ручку.

— Ну… он высокий, — неуверенно начала женщина, — худой, волосы темные, пострижен коротко. Усов и бороды нет, глаза какого цвета, не знаю, черты лица… обычные.

— А особые приметы? — с надеждой спросил Горелов. — Бородавки, родинки, шрамы?

— Точно! — воскликнула смотрительница, но тут же, словно испугавшись собственного голоса, перешла на шепот. — Есть у него шрам! Маленький, в форме полумесяца, под правым ухом. Он в последний раз так долго стоял перед алтарем Кали, что я успела его разглядеть.

— Вы бы его узнали, если б увидели? — спросил Горелов, записывая все, что говорила женщина.

— Конечно.

— Хорошо. Спасибо. Можно вас попросить после дежурства заехать в управление, чтобы составить фоторобот этого человека?

— Вы серьезно? — Женщина была поражена.

— Да, это очень важно. Так что если вы не заняты…

— Я поеду, — перебила смотрительница. — Что за вопрос!

— Спасибо. — Опер широко улыбнулся, чтобы закрепить успех. — Я еще похожу, а если вы вдруг вспомните какую-нибудь деталь или увидите того человека, подайте знак, ладно?