— Напишите королю, — предложил Антонио, — он с вами дружен, уважает ваше мнение.

— Писал. Боюсь, мои письма задерживаются в пути. Ещё в Ла-Корунье я быстро получал ответы. Но сейчас посыльных кораблей не хватает. Медина-Сидония сам пишет королю ежедневно. Да как тут вовремя отправлять и получать письма, если кругом англичане. После того как мы вошли в Ла-Манш, сообщения перехватываем и мы, и они.

Уставшие матросы спали прямо на палубе, доны спустились в каюты. На разговоры ни у кого не осталось сил. Антонио, ёжась от налетевшего ветра, привычно посмотрел на небо. Так и есть, набегавшие тучи время от времени закрывали звёзды. Луна будто играла в прятки, то вылезая из-за тучки, то вновь за ней исчезая. Ночную тьму нарушал лишь свет сигнальных фонарей на Армаде, да дальние огни на берегу и на английских кораблях. Французский берег тоже можно было разглядеть, но он особенно Антонио не интересовал. Причаливать туда испанцы не намеревались: французы соблюдали строгий нейтралитет, не собираясь открыто поддерживать врагов Англии.

Антонио подумал о Розалине. Зря он ждёт от неё ответа. Раз уж королевские письма не доходят, то что говорить о письмах обычной, пусть и красивой девушки. Наверное, Розалина тоже не получает его сообщений. Тут Антонио вспомнил о родителях. Как, должно быть, волнуется мать! Каким далёким казался теперь Антонио Кадис, красивый дом с фонтаном посреди двора. В прошлом остались семейные ужины, на которые он вечно опаздывал. Каким наивным он себе сейчас казался! Рвался в бой, в море... Его не заставляли задуматься ни слова отца, ни брата, получившего тяжёлое ранение и вынужденного сидеть дома. Мимо ушей пролетели советы деда. Он и дона Алонсо не слушал! А тот ведь рассказывал о предстоящем походе, о кораблях, о сражениях, в которых принимал участие.

— Глупец! — обозвал себя Антонио. — Напыщенный, самоуверенный индюк!

— Кого ты тут ругаешь? — дон Алонсо подошёл неслышно, а может, плеск волн заглушил его шаги.

— Себя, — отозвался Антонио.

— Ты лучше не ругайся, а смотри во все глаза и слушай во все уши. Ты меня не заметил, это плохо. Будь повнимательнее. Ума ты наберёшься, а жизнь у нас одна. Слуга де Вилара вечно крутится под ногами, бегая по всему кораблю. Не забывай про слова отца и деда. Ты — внук Фредерико.

— Но отец — его сын, — возразил Антонио, — если мстить, то ему.

— Тем не менее на одном корабле Риккардо де Вилар оказался с тобой, — правильно заметил де Лейва, — и намерения его до конца не ясны.

Англичане начали обстрел с самого утра. Как и прежде, они старались не подходить к Армаде близко. Их ядра порой не достигали цели, а если и достигали, то урон наносили небольшой. Тем не менее Антонио видел, испанские корабли вообще достойно не отвечают противнику. Солдаты и матросы пали духом. Длительное путешествие Армады давно утомило всех его участников, а после первых стычек с англичанами стало и совсем невесело. К сожалению, Антонио мало что понимал из происходившего вокруг. В первую очередь мешал едкий дым. Ядра, даже если не долетали куда надо, всё равно своё чёрное дело делали. К тому же один из испанских кораблей загорелся: на нём взорвался порох и поговаривали, что англичане тут ни при чём. Не везло — так не везло, и в этом тоже. Огонь охватил корабль почти полностью, потушить его команде не удалось. Антонио заметил, как к ним на выручку спешит другое судно, находившееся неподалёку. Люди с горевшего корабля начали прыгать в воду.

Пониманию ситуации также мешал хаос. По крайней мере именно так воспринимал Антонио картину, расстилавшуюся перед его глазами. Корабли толпились, как народ на ярмарке в праздничный день. Иногда казалось, они вот-вот столкнутся друг с другом. Вечером Антонио понял, насколько был прав: один из галеонов Андалузской армады наткнулся на неповоротливый гукор, который тут же потерял мачту.

Англичан Антонио умудрялся как-то различать. Их корабли были поменьше и находились позади Армады. Испанские суда все сбились в безумную кучу впереди. Ни флагов, ни украшений уже было не разглядеть. Из-за того, что ветер дул восточный, он гнал английский флот прямо на испанцев.

— Их положение не так и хорошо, — пояснил де Лейва, когда Антонио вновь посетовал на несчастную судьбу, — море и берег впереди нас пусты. Лишь возле Голландии стоит небольшая эскадра Сеймура. Разведка докладывает — всего не более двадцати судов. А на английский берег вообще можно высаживаться спокойно.

— Почему мы опять этого не делаем? — спросил в недоумении Антонио.

— На сей раз рано. Капитаны сходятся в одном: долго Говард нас преследовать не будет: ветер меняется. В итоге он уйдёт к берегу, закончив бой. Вот тогда нам следует идти за ним — ему отступать будет некуда, а выйти вновь в море, когда ветер дует в противоположном направлении, невозможно. Я отправил записку герцогу. Ждём ответ. Если он и сегодня не пойдёт на решительные действия, я, пожалуй, подумаю, он сошёл с ума.

— Он скажет, как тогда, что должен идти навстречу с Пармой, — грустно покачал головой Антонио.

— Одно другому не мешает. Обо всём я подробно доложил в записке. У нас много кораблей. Мы вполне можем разделиться. Посмотри, английский адмирал не жаждет крупного сражения. Он кружит на приличном расстоянии и забрасывает края полумесяца ядрами. Ему явно не выгоден абордажный бой: если кораблей у него, думаю, побольше, чем у нас, то людей гораздо меньше. Понаблюдав за их тактикой, я понял, они просто не дают нам подойти к берегу. Разгромить нас им не удастся. Но долго Армада тут не продержится: заканчивается провиант и вода, а в отличие от англичан нам взять всё это неоткуда. Они каждый день возвращаются домой и пополняют припасы. Так или иначе, а нам придётся причалить.