Когда мы приехали на автозаправку, таща на тросе Уэсов вэн, я хотела сказать что-то своему недавнему сопернику, поймать его взгляд, но он уже вышел из машины и направился к парню за стойкой. Я тоже вышла наружу, огляделась, а когда снова посмотрела в сторону Уэса, увидела, что он смотрит на меня. Собрав остатки мужества, я приготовилась встретить то, что будет дальше – я смотрела на него впервые за последний час. И я смотрела на того, перед кем могу открыться, впервые за последние полгода. С Джейсоном все было иначе - я сказала что-то чуть более личное, и он отступил назад, так что я была готова, что это повторится снова. Но в глазах Уэса не было металла Джейсона, в них я видела понимание и отражение себя самой. Уэс расплатился за газ и направился ко мне.

– Эй, - окликнул он, подходя ближе.

– Эй, - повторила я. Что он сейчас скажет?

– Я придумал, - улыбнулся он. – На «И».

Я заморгала.

– Что?

– Итальянские сосиски! И не смей говорить, что это не блюдо, потому что у нас в меню оно очень даже есть.

Я улыбнулась.

– Никаких возражений. Это подходит.

– Я хочу купить воды, тебе взять что-нибудь?

Я покачала головой, и тут же под моими руками что-то завибрировало, я открыла сумочку. Телефон.

– Ал…

– Где вы?! – закричала Кристи. Шум вечеринки слышался на заднем плане, музыка и громкие голоса. – Вы хоть понимаете, как мы беспокоились?! Монику тошнит, это вообще невыносимо и…

– У нас закончился газ, - сказала я, отводя телефон от уха. – Я оставила тебе сообщение. Мы застряли посреди дороги.

– Сообщение? Я не получала никакого… - пауза, говорящая о том, что Кристи впервые за ве время проверяет телефон. – О. Ясно. Господи! Где вы сейчас? С вами все в порядке?

– Да, нас подвезли, и сейчас мы заправились.

– Ох, слава богу, это замечательно.

Я слышала, как она прикрыла телефон ладонью и передала информацию Монике. Представляю, как она выслушивала ее с тем же спокойным выражением лица. Я не удержалась от улыбки.

– Ладно, ребят, - Кристи вернулась к разговору, - на вашем месте я поехала бы домой. Здесь довольно скучно, да и никого стоящего явно нет.

– Обидно, - я наблюдала за Уэсом, расплачивающимся за воду.

– Да нет, все нормально. Однажды я покажу тебе необычного парня, Мейси, правда. Они существуют, уж поверь мне!

– Не волнуйся, - отозвалась я. – Верю.

Мама волновалась.

Честно говоря, в последнее время мама волновалась постоянно. Я не могла бы вспомнить, когда видела ее отдыхающей и расслабленной. Она делала что-то, одновременно обдумывая шесть следующих необходимых дел, а потом, вероятно, еще шесть, которые следовало сделать позже. Раньше она была совершенно другой – любила сидеть на своем стуле и смотреть на океан за окном пляжного домика, не держа в руках ни газеты, ни документа, которые бы ее отвлекали. Перед ней простирался лишь горизонт, и ее взгляд был рассеянным и мягким, мама словно уносилась в мечтах куда-то и казалась такой мирной и одухотворенной. Может быть, именно это состояние спокойствия мы все так любили, отдыхая на побережье, но, как бы то ни было, возвращение домой и работа снова делали маму прежней, сконцентрированной и вечно куда-то спешащей.

Теперь же, когда поездок на море не было, я уже привыкла к ее мобильному телефону, который присоединялся к нам за ужином, как член семьи, и не удивлялась, когда находила ее, поглощенной какими-то бумагами или, опять же, телефонными разговорами. Ее настоящим проектом были таунхаусы, и для мамы это было очень важно, так что она отвечала на все без исключения звонки, предлагая проекты гаражей и вычеркивая не подошедшие заказчику варианты планировки. Неудивительно, что нервозность возрастала вместе с ответственностью. Если раньше под рабочие часы было отведено лишь конкретное время, то теперь она занималась делами едва ли не круглосуточно.

– Со мной все замечательно, - сказала она Кэролайн однажды утром, когда все мы втроем собрались за столом на кухне. Моя сестра в очередной раз присоединилась к нам, проведав Уолли дома и убедившись, что он ест достаточно овощей, и проверив, как продвигаются дела на побережье с нашим домиком. Где-то посередине этого безумия она останавливалась у нас и показывала фотографии прямо с ремонтной площадки. Не забывала она и о том, чтобы давить на маму, убеждая ее взять отпуск и передохнуть.

– Мам. С тобой все вовсе не «замечательно». Ты вообще спишь в последнее время?

– Разумеется, - отозвалась мама, углубившись в чтение какой-то распечатки. – Я сплю, как младенец!

Да, это было правдой. Если, конечно, она все-таки спала. Я больше, чем однажды, спускалась вниз в два или три часа ночи и заставала ее в кабинете, сидящей в костюме у ноутбука и что-то набирающей на клавиатуре или оставляющей сообщения кому-то на голосовую почту. Не знаю, когда она ложилась в постель и во сколько вставала, потому что следующим утром, собираясь на работу, я неизменно встречала ее, уже принявшую душ и одевшуюся в свежую одежду, на кухне с чашечкой кофе и телефоном у уха.