–  Смотри, Маринка, поляна!

Они собирали хворост, стараясь не углубляться в лес и держаться поближе друг к другу. Ирина уже чиркала спичкой, подсовывая кусочки бересты в маленький огонек, как Маринку охватили жилистые лапы и рывком загнули голову назад. Что-то со страшной силой поволокло ее спиною вперед, мертвой хваткой перехватив горло. Маринка еще успела мельком увидеть поворачивающееся к ней лицо Ирины, как замелькали деревья… и вдруг перед глазами вспыхнули искры - ее бросили на землю в подлеске, и она сильно ударилась головой о сухой ствол березки, переломленной у самого комля. В наваливающейся тьме прошелестел грустный голос: "Ну, вот, девочка, Грызмаг до тебя и добрался…"

Когда Маринка пришла в себя, она увидела, что лежит у костра. Судя по ощущениям, на лбу у нее вырос огромный тяжелый желвак, который, наверное, даже свешивался набок. В желваке пульсировала боль, не то, чтобы острая, но какая-то надоедливая. Впрочем, осторожно подняв руку, она потрогала прохладную нашлепку на самом болезненном месте. Что-то вроде древесного листа, потому что пальцы нащупали корешок.

–  Не хватай руками, - шепнула ей сидящая рядом Ирина. Ее глаза, подозрительно влажные, виновато моргали.
– Ты как, а? Обоими глазами видишь?

Маринка закрыла вначале один глаз, потом другой. Лицо сестры, наклонившееся над ней, виделось немного не в фокусе, но в целом вполне нормально.

–  Обоими вижу, - прошептала она.
– Что это было, Ирка?

Ирина помогла ей сесть. Чуть поодаль неподвижно застыла фигура человека в длинном выгоревшем плаще и широкополой шляпе. Человека окружали несколько странно горбящихся фигур, стоящих на коленях… а кто-то и на четвереньках. Маринка видела испуганные лица, на мгновение выхваченные из темноты светом костра и вновь растворяющиеся во мраке. Что-то странное было в этих испуганных и заискивающих лицах. Бледные, с неестественно вытянутым подбородком и тщательно сжатыми губами, словно удерживающими во рту что-то крупное. Ну, совсем, как маленький ребенок, набивший полный рот манной кашей и делающий вид, что проглотил, чтобы выплюнуть, как только родители отвернутся.

Вот человек что-то негромко сказал и среди павших ниц прошло движение. Кто-то отпрянул, не смея, впрочем, отползти далеко. Кто-то совсем опустил голову, зарывшись ею в траву. Жалобный плач резанул Марину по сердцу. Судя по побледневшему лицу Ирины, она чувствовала то же самое. Человек в плаще поднял руку и плач поднялся до нестерпимо пронзительных жалобных нот.

–  Не мучайте их!
– вдруг закричала Марина. Боль ржавым сверлом вгрызлась в голову, но она не обратила на нее внимание. Пошатнувшись, она поднялась на ноги.
– Не мучайте их, слышите?!

Ирина поддержала ее левой рукой. В правой она сжимала пылающую ветку. Они сделали несколько шагов в сторону странного круга, в центре которого стоял человек, даже не шелохнувшийся от крика Марины. Неверный свет выхватил из темноты несколько фигур. Ближе всех к сестрам стояла на коленях маленькая девочка лет шести, прижавшая к себе потрепанную, измазанную землей тряпичную куклу. Маринка задохнулась от негодования и нежности - как смеет этот ужасный человек в плаще так запугать ребенка?! Она неуклюже опустилась на одно колено и протянула к ребенку руку, еще не успев понять, что именно крикнула ей сестра… но уже увидев тонкий черный коготь, которым малышка придерживала куклу за порванное тельце.

Девочка с куклой испуганно шарахнулась в сторону. Движение ее было быстрым и каким-то нечеловеческим. Так отпрянет от вас паук, мгновенно подобрав по себя волосатые лапки, так отскакивает в сторону блестящий черный жук.

Девочка спряталась за спиной растрепанной бледной женщины и зашипела из-за ее плеча. Нет, рот этого ребенка не был набит манной кашей… огромные тонкие зубы изогнутые внутрь, как на картинках с ядовитыми змеями… и Маринка слабо удивилась тому, как они могли умещаться во рту у малышки.

–  Не обиж-ж-жай!
– невнятно произнесла женщина, вытянув вперед руки.
– Ш-ш-што-о-о ты-ы-ы?..
– с подбородка ее свисала тоненькая струйка красной слюны. Маринка вдруг с ужасом поняла, что женщина поранила язык и губы, пытаясь говорить, пытаясь защитить свое ужасное дитя. Она отшатнулась, боль в голове ударила ее так сильно, что она упала бы, но ее подхватила сильная, твердая, как железо, рука.

–  Идите к костру, - сказал хриплый и мрачный голос… и Маринка впервые увидела лицо своего спасителя. Изрезанное морщинами, с суровой, будто прорезанной в крепком потемневшем от времени дубом, линией рта. Синие глаза сверкнули колючими льдинками.
– Вам нечего здесь делать по ночам, принцессы.

–  Это вампиры?
– шепотом спросила Ирина.
– Это вампиры, да?

Человек молча подтолкнул к ней Маринку.

–  Вампиры?
– настойчиво спросила Ирина, повышая голос.
– Вы их будете… - голос ее упал до испуганного шепота, - вы их будете… убивать?

–  К костру!
– жестко сказал незнакомец.

–  Но…

–  Я не буду убивать их, но если вы хотите спокойно дожить до утра, ночуя в своих королевских покоях, вам лучше не мешать мне.

Человек резко обернулся. За его спиной уже приготовилась к прыжку скорченная, совсем уже не человеческая, костлявая фигура. Одной рукой он оттолкнул девочек, а второй сделал молниеносный выпад. Что-то щелкнуло… и фигура, отпрянув назад, вдруг молча завертелась на месте, взвыл хор жалобных голосов и резко смолк, когда пронзенный тонким жалом серебряной иглы, пораженный в сердце старый вампир съежился, затихнув, и медленно растекся по земле. Именно растекся, как показалось испуганной Марине. На мгновение мелькнули кости рук, закрывающих голову, потом бессильно опали; показалась грудная клетка, где рассыпалось что-то черное и уродливое… а потом существо окончательно истончилось, растворяясь в густой траве.