–  Серебро с примесью магического, - прошептала Марина, поглаживая браслет.
– Так вот что ты хранила вместе с побрякушками, Иринка! Зачем? Неужели и в нашем обыденном мире ты сталкивалась…

Нет, думать об этом совсем не хотелось. Марина вспомнила себя - женщину за сорок, мирно посапывающую на нижней полке пассажирского вагона скорого поезда. Проводницу с ее неизменной привычкой врываться три раза на дню в купе с пылесосом наперевес; бабушку с ее "задумавшимся куренком"; Николая-менеджера-по-рекламе, отвешивающего двусмысленные дорожные комплименты усталой даме с сеточкой морщинок у глаз. Думать о том, что где-то рядом ходят кошмарные живые мертвецы с их отвратительным запахом и вечным голодным оскалом… это было невыносимо! Встретить их здесь, в приземленном и обыденном мире… будучи тогда безоружной… и чего греха таить - слабой и замотанной семейным бытом дамочкой…

–  Зачем, Ириночка?
– с тревогой повторила Марина.

Никакого ответа она не получила. Только за окном ветки старой яблони едва слышно проскребли по рамам застекленного балкона.

Серьги и цепочку с кулоном, - абсолютно в стиле браслета, - она почти сразу обнаружила на одной из книжных полок, лежащих рядом со старым засушенным крабом, приклеенным когда-то отцом к гладкому, обкатанному морем, розовому камню. Надетое серебро смотрелось красиво и строго. Жаль только, что смотреть на себя в зеркало было немного тревожно. Честно говоря, Марина предпочла бы иметь при себе меч, а не маленькую дамскую сумочку.

И вообще…

–  Радости старости, Маринка, носят в основном платонический, возвышенный характер, - сказал Железный Федор.
– Вот смотрю я на тебя и думаю, эх, мне бы хотя бы лет двадцать скинуть - увел бы я тебя от твоего кавалера. Истинная королева - истинная! Просто вылитая мать! Железная воля… но характер - отцовский!

Железный Федор появился в главном, парадном здании управления, как настоящий хозяин. Как водится, он прибыл минут на пять позже губернатора, хотя и тот тоже опоздал. Марина, улыбаясь, подумала, что генеральный директор комбината по-прежнему держит под контролем любую ситуацию. В конце концов, это он вытаскивал комбинат в тяжелые годы, это он директор градообразующего предприятия, самого богатого и мощного в области, а не какой-то там назначенный Москвою "губер".

Оживилась "региональная пресса", - мальчики и девочки с телекамерами и фотоаппаратами; засуетились многочисленные гости, невольно выстраиваясь шпалерами на огромной мраморной лестнице, по которой Железный Федор поднимался, - нет, величаво и медленно возносился!
– наверх, на второй этаж, где гудело и перешептывалось битком набитое фойе зрительного зала. Губернатор - молодящийся хитрый лис - стоял на последней ступени лестницы второго этажа, плотно окруженный толпой. Улыбка губернатора была стесненной, он явно боролся с желанием спуститься вниз, чтобы самолично проводить Хозяина Комбината наверх. Однако, опередив его, мэр уже почтительно вышагивал за спиной высокого гостя. Он встретил Хозяина на улице и теперь что-то горячо говорил, смешно высовываясь из-за его плеча.

Железный Федор был, как всегда великолепен. Кому-то он кивал головой, кому-то пожимал руку, кого-то взглядом осаживал, отчего от такого человека мгновенно старались отодвинуться. Своего маленького лысого и вертлявого заместителя по внешнеэкономический деятельности он даже обнял и долго тряс ему руку, а вот военпреду - матерому волку-полковнику по кличке Филиппок, представителю заказчика от Министерства обороны - просто сухо и мимолетно кивнул.

–  Опять Федор с военными поцапался, - пробормотал Игорь.
– Видишь, как Филиппка вниманием обошел? Придется нам послезавтра весь пакет внутренних договоров по литейному цеху перетряхивать… по теме "Ястреб".

–  С военными мы разберемся, - ответила Марина.
– Там не по литейке, а по смежникам из Норильска главная закавыка. Впрочем, Калиф меня предупредил. Основу уже подготовили.

За несколько ступенек до Марины Железный Федор остановился. Перекинувшись несколькими словами с начальниками нескольких цехов, он пожал всем руки и поднял голову.

–  Ох, ты! Пришла все-таки, красавица!
– с удовольствием прогудел он.
– Пришла! Молодец!
– и он быстро поднялся на несколько ступеней. Марина тоже сделала несколько шагов навстречу, и Железный Федор с удовольствием обнял ее и расцеловал в обе щеки.

–  Что же ты, Маринка, так ко мне и не зашла? Все по телефону, да по телефону… нехорошо так со стариком!

–  Ну, уж скажете, "старик", Федор Георгиевич, - засмеялась Марина.
– Чуть не задушили меня, как медведь.

–  Это я от радости, - благодушно рычал директор.
– Эх, Петра с нами нет, отца твоего… и мамы. Вот бы они порадовались! Мы с Петром еще когда твою "Гамму" обсуждали - при советской власти. Вот, говорим, если бы нам можно было погнать бездельников к чертовой бабушке, а оставшимся - ихнюю зарплату платить… тогда-то, мол, и был у нас порядок!

Он внезапно осекся, виновато глядя на Марину из-под густых седых бровей.

–  Иринкину могилку я приказал рябинками обсадить, - сказал он.
– Ну, ты видела… дорожка там проложена, цветы… в общем, все дела.

–  Да, спасибо, - просто ответила Марина.
– Она вас очень любила.

–  Знаю, - совсем тихо сказал Железный Федор, помрачнев.
– Очень… очень ее мне не хватало.
– Он обвел глазами притихшую толпу.
– Как дочку потерял, честное слово. Как родную. Думал, что на свадьбе ее погуляю, на внуков Петиных полюбуюсь.