На секунду у нее сжалось сердце - настолько равнодушным и пустым был его взгляд. Таким взглядом встречает старую жену глубоко задумавшийся подвыпивший старик, машинально, по привычке, откликнувшийся на зов вошедшей супруги. Но знакомое упрямое выражение уже появилось на лице Рыцаря, и Марина с облегчением перевела дух. Надежда, загоревшаяся в его глазах, обрадовала ее. Рыцарь молча поцеловал ей руку и потянул за собой. Теперь он шел немного впереди, и шаги его были тверды, а звук каблуков не давал эха.

Глава 28. О том, как спасают напрасно умерших

Обсидиановый трон Грызмага огромен и пуст. Как порождение тьмы возвышается он в центре зала, больше похожего на ночную заброшенную площадь, и настолько велик, что вершина его теряется во тьме. Маленькой Маринке он напоминает постамент гигантского памятника где-то на грани яви и сна, потому что смотреть на него, все равно, что смотреть на набухшие ночным дождем тучи - медленно меняющиеся струи густых, похожих на чернила стеклянных потоков, стекают угловатыми глыбами на траурный пол, застывая нелепыми громадами.

Ветер свистит печально и дико, словно сумасшедший пытается напеть заунывную мелодию и постоянно сбивается с ритма. Множество разновеликих ступеней ведут к трону и где-то у самого подножья видна маленькая, скорчившаяся на ступени, фигурка, закутанная в серое.

–  Нашли, нашли!
– кричит Ирина и, выпустив руку сестры, бежит наверх, где-то перескакивая через несколько ступеней, а где-то вскарабкиваясь на черные уступы. Марина пугается - настолько маленькой становится Ирина в своей бело-синей пижамке. Словно кукла-пупсик ковыляет по стеклянным громадам, словно муравей пытается одолеть скользкие препятствия, словно бумажная куколка-одевашка, несомая грозным ветром. Маринка кричит и бежит вслед за сестрой, боясь остаться совсем одна, пугаясь одной мысли о том, что сейчас задует знакомый ветер и из темноты склонится над ней необъятная статуя, сложенная из могильных плит и камней.

–  Алинка, Алинка!
– Ирина уже тормошила скорченную фигурку, борясь с упрямой серой кисеей, когда совсем выдохшаяся Маринка добралась, наконец, до нее.
– Алинка, это мы - Марина и Ирина! Мы пришли отвести тебя домой!

–  Алина?
– в страхе позвала Маринка, борясь с колотьем в правом боку.

–  Что ты стоишь, помоги снять с нее эту гадость!

Проклятая дырявая кисея стремилась вновь укутать Алину. Марина видела, как злобно трещала разрываемая и тотчас срастающаяся ткань. Маринка упала на колени, больно стукнувшись плечом о край ступени, и стала помогать сестре. Вдвоем они кое-как освободили лицо девочки - Марина со страхом ждала увидеть запавшие глаза и безвольно открытый рот, в котором тряпочкой висит сморщенный иссохший язык. Но лицо Алины было хоть и бледным, но вполне живым, с дрожащими длинными ресницами и плотно сжатыми губами. В порыве радости Маринка расцеловала Алину в холодные щеки и прижала к себе.

–  Алиночка, проснись, зайка!
– зашептала она в розовое ухо.
– Пойдем домой, а?

–  Мне нельзя домой, - тихо прошептала Алина и из-под ее пушистых ресниц скользнула по щеке маленькая слезинка.

–  Почему, глупенькая?
– чуть не ревела Марина.
– Я тебя на ручках понесу…

–  Да, - воскликнула Ирина.
– Мы будем нести тебя по очереди. Мы быстро-быстро побежим!

–  Он говорит, что я сама виновата, - шептала Алина.
– Я теперь тут буду. Всегда.

–  Кто - он?

–  Великан каменный. Он хороший, только страшный…

–  А мы его и слушать не будем, - всхлипывала Маринка.
– Ну его, он все врет!

"Она знала, что на дороге играть нельзя, - оглушающее проскрипело у нее в голове.
– Это самоуби-и-ийство…" - голос взвизгнул, как дверная петля.

–  Нет, - ответила Ирина. Грызмаг разговаривал с ними обеими, даже не сочтя за труд появиться. Похоже, будущую королеву это привело в ярость.
– Ты подлый! Чего ты ей наговорил? Что она совершила самоубийство тем, что заигралась, и на секунду забыла запрет?!

Голос Ирины звенел от негодования. Краем глаза Марина видела, как фигурку ее сестры начинает окутывать холодное белое сияние. Она стояла, расставив босые ноги, обращаясь куда-то вверх, а Грызмаг неразборчиво отвечал ей, срываясь на скрежет и гром. Вот Маринка подняла плотно сжатые кулачки и погрозила ими. Как ни странно, это совсем не казалось бессильной угрозой. С кулаков Ирины сорвались ослепительные молнии, ударив в навалившиеся тучи. На мгновение зал осветился холодным яростным светом. От колонн вытянулись угольно-черные тени. Весь мир превратился в негативный снимок…

–  Мы забираем Алину, - выкрикнула Ирина.
– И ты ничем не можешь помешать нам!

Что было дальше, Маринка, даже взрослой королевой, смогла вспомнить очень смутно. Кажется, именно после этих слов сестры, мерзкий саван наконец-то стал поддаваться, и Маринка торопливо рвала его на куски, отбрасывая их в сторону. Они шевелились на обсидиановых плитах, корчились и издыхали.

Голос Грызмага стал тише. Он словно умалился… но в неразборчивом грохоте проскальзывали ехидные, насмешливые нотки. Марина уже не слушала его, помогая Алине выбраться из намотанных слоев грязной кисеи.