– Об этих людях и доложишь Дейнцу.

Тухлы вновь кивнул.

– Когда отправитесь?

– Дейнц торопит. .
– пожал плечами Тухлы.
– А там нас уже ждет уважаемый муфтий.

– Иди, - сказал Махмуд-бек.
– Надеюсь и верю тебе. Всех людей Шамсутдин подготовит через неделю.

Тухлы поклонился Махмуд-беку. Но не спешил уходить. Задержался на секунду, две, три. Успел

рассмотреть цепи... Спокойное лицо Махмуд-бека... И подумал о своей судьбе.

Рядом шумел базар, торопились люди, надрывались торговцы. Обмануть, урвать лишний грош.

Порадоваться куску свежего хлеба. Жалкие люди... Жалкая, нищая жизнь. Никогда Тухлы, сын Джунаид-

хана, не согласится так существовать хотя бы один день.

А женщина стоит в стороне. Она выбрала, как ей кажется, очень удобное место. Она, пожалуй, никому

не мешает. Базар с каждой минутой разрастается. Ему становится тесно. Он постепенно растекается по

соседним переулкам. Подступает к месту, где сидят государственные преступники. Кто сюда придет по

127

своей воле, кроме родных и близких этих несчастных?.. Как торговать и покупать рядом с ними? Надо все

время делать вид, что не замечаешь изможденных людей, не слышишь звона цепей. А если зашевелится

в душе жалость, придется дать монету или хотя бы горсть сухих фруктов, кусок лепешки, яблоко, да еще

ухитриться сунуть его той стороной, где нет червоточины.

Не очень удобное место.

Женщину все чаще задевают торопливые прохожие, но она не чувствует чужих локтей, тяжеловатых

хурджунов, корзин...

Женщина выжидающе подалась вперед... Когда же наступит ее минута? Кивни Шамсутдин, дай знать,

и она, забыв все приличия, побежит, расталкивая этих сосредоточенных, шумных, веселых, сердитых,

богатых и нищих... Расталкивая всю пеструю, разношерстную толпу, весь гудящий мир.

Махмуд-бек старается успокоить Фариду:

– Все будет в порядке...

Эта фраза стала традиционной. За последние месяцы Фарида привыкла к ней и перестала верить.

Она с трудом сдерживает слезы. О чем ему сказать? О последнем письме важному сановнику?

Министру? Но Фарида об этом уже рассказывала. Откинув покрывало с лица, она все же торопливо

сообщает о своем последнем послании.

Повзрослела Фарида... Как у много повидавшей женщины, легли морщинки под глазами.

– Вы меня не слушаете?
– обиженно спрашивает Фарида.

– Слушаю, милая, слушаю...
– улыбается Махмуд-бек.

Она любит эту улыбку... Так может улыбаться только смелый, решительный человек. Фарида

рассказывает о последнем прошении, которое она подала государственному чиновнику. Она боится

потерять веру в эти бумаги, хотя уже догадывается, как медленно ползут прошения. И доползут ли до

главного человека, который может решить судьбу мужа. И найдется ли у этого человека время, чтобы

дочитать бумагу до конца.

Писцы, конечно, мудрят. Очень много слов в каждом прошении. Фарида всегда удивляется длинным

строчкам. Можно короче и яснее сказать о Махмуд-беке. Но писцы получают деньги за работу. Чем

больше работы, тем она дороже.

Махмуд-бек уже несколько раз просил жену не тратить зря деньги. Он не верит бумагам, не верит

жалобам, способным тронуть каменные сердца.

– Брось, Фарида. Брось ходить к этим жуликам... - весело уговаривает Махмуд-бек. Он не

притворяется. У него действительно веселое настроение. Фарида видит но глазам. Махмуд-бек искренне

смеется. Даже люди оглядываются на этого странного заключенного: «Не сошел ли с ума!» - Твои

прошения никто но читает.

– Прочтут, - уверенно говорит Фарида.

Махмуд-бек качает головой и только вздыхает.

– Ну да ладно, может, и прочтут. .
– соглашается он. Не надо портить ей настроение.
– Может, найдется

такой. Прочтет.

О многом не знает Фарида. Махмуд-бек не имеет права уйти из тюрьмы... Если бы она знала,

например, кто вон тот гордый старик. Он сложил руки на груди, будто совершенно не чувствует цепей, не

обращает на них внимания. Старик, прищурившись от света, с презрением рассматривает поток людей.

Он не просит подаяние. Ему приносят мясо и хлеб. Приносят в камеру эти же стражники, которые сейчас

его охраняют. Принесут за хорошую плату.

Жилистый, черный от ветров пустыни и солнца, он и сейчас стоит во главе большого племени.