Курширмат каждое утро посылал слугу к советскому посольству: узнать, не спущен ли красный флаг.

Слуга бежал, задыхаясь, с удивлением рассматривал флаг. Возвращаться не спешил, оттягивал время.

Не очень-то приятно с утра портить настроение своему господину.

Курширмат лихорадочно прикидывал количество воинов, которые смогут собраться по первому зову.

Он обманывал себя большими цифрами. Сам вначале верил в них, потом начинал злиться.

Обнищавший ферганский купец многозначительно спросил:

– Может, переехать?
– и назвал населенный пункт.

Махмуд-бек не понял, в чем дело.

– На пятьсот километров ближе к границе, - наконец объяснил купец.

Они уже не могли усидеть вдалеке от границы!

К Аскарали заходили, оправдываясь, что всего лишь на минуту: давно не видели, беспокоятся о

здоровье. Радовались Махмуд-беку, покачивали головой: и вы здесь, как хорошо. Возможно, на этот раз

они не лицемерили. Теперь Махмуд-бек пригодится! Он дружит с Чокаевым, а тот - с самим Гитлером.

Муллам, купцам и бандитам очень нравился Гитлер.

– Он приедет к нам?
– мигая слезящимися глазами, спрашивал наманганский купец. Тоненький свист

завершал его речь.

К «нам» - это означало туда, в Наманган. Аскарали усмехнулся:

– Разве царь приезжал?

– Я видел губернатора, - говорил, словно оправдываясь, купец.
– Был однажды в Ташкенте...

Сейчас он пустится в воспоминания. Благо часто раздаются звонки. Разговоры по телефону Аскарали

затягивает: пусть поймут случайные гости, что он очень занят.

– Гитлер разрешит нам иметь своего губернатора?

– Выбрать?
– спросил Аскарали.

Гости не почувствовали насмешки и подтвердили:

– Выбрать. Выбрать...

– Пока что в других странах он своих начальников назначает.

86

Гости уходили, а Махмуд-бек и Аскарали долго молчали. Нет. Они не вспоминали недавние разговоры.

Они ожидали тишины. Пусть смолкнут шаги за окном.

– Как там?
– спрашивал Махмуд-бек.

Аскарали складывал бумаги.

– Плохо... Идут по Украине, Белоруссии.
– Аскарали называл города, занятые немцами.

Хозяин начал греметь посудой: готовил турецкий кофе. Махмуд-бек уже не листал сборник стихов.

Книга лежала под руками на всякий случай: если кто зайдет. О том, как много нужно им сделать именно

сейчас, не говорили. И так ясно.

– Здесь слишком много немецких, итальянских специалистов. Инструкторов, - заметил Аскарали.
– Они

потянутся к эмигрантам. Кстати, у тебя же есть знакомые немцы. Теперь они дадут о себе знать.

Вероятно, в первую очередь навестят тебя. А японские дипломаты, судя по всему, доживают здесь

последние дни. Ито тоже скоро с тобой встретится.

– Неужели и его?

– Должны попросить. Должны...
– твердо сказал Аскарали.

– Как мы решим об агентах? Ито однажды интересовался моими людьми. Если зайдет разговор...

– Если зайдет разговор, - повторил Аскарали, - то передай их адреса. Передай! Пусть когда-нибудь

воспользуются.

Долго и упорно Махмуд-бек по заданию Эсандола подбирал парней - «крепких», «умных», «способных

перенести трудности унижения».

Эсандол остался доволен работой Махмуд-бека. Агенты могли скрывать свои чувства, обиду,

ненависть. Они согласились найти любую работу на советской стороне, трудиться, не обращая на себя

внимания, быть тихими, послушными. И ждать… Хотя бы всю жизнь.

Эсандол давно мечтал о своей резидентуре. Он продолжал думать о будущем Великого Турана.

С помощью Махмуд-бека были перебраны десятки эмигрантов, из которых только шестеро

подготовлены и отправлены в Узбекистан и Таджикистан.

Конечно, Эсандолу нужна более широкая сеть резидентов. Но он хорошо понимал всю сложность их

подбора и подготовки, поэтому не торопил Махмуд-бека.

Сам он по нескольку раз беседовал с эмигрантами, задавал самые неожиданные вопросы.

– Тебя могут призвать в Красную Армию. Ты еще молод.

Рослый эмигрант, сын небогатого ремесленника, коротко ответил:

– Пойду.

– А дальше?

– Буду смотреть, все запоминать. Потом сдамся в плен.

– В плен?
– переспросил Эсандол.