Основное действо началось глубокой ночью на одной из многочисленных полянок, на которые натыкались разведчики в рейде. Эта была выбрана не зря! Она представляла собой довольно большой овал; где-то метров тридцать в самой длинной его части. Когда-то здесь горел лес и теперь образовался невысокий подлесок. То тут то там из земли торчали невысокие уродливые деревца, которые еще с утра были тщательно выкорчеваны партизанами.

Все время пока поляна наполнялась молчаливыми людьми и в центр сваливался валежник, старшина стоял в стороне. На его лице застыло сомнение... «Что-то тошно мне, - размышлял он, привалившись к ободранному стволу дерева.
– Может и не надо было на это соглашается? Сидели бы сейчас в землянках, готовили оружие, да вспоминали старые «дела»», а тут занимайся не понятно чем!».

Некоторые из этих дум он чисто случайно озвучил, что сразу же было услышано.

– Не сомневайся, Сергеич - донесся до него знакомый шепот.
– Все будет как и договорились.

– Все равно, тошно мне, - в ответ пробурчал старшина.
– Вроде все уж и обговорено пятнадцать раз, а все равно как-то не по себе! С товарищем воюещь — воюещь, кровь пускаешь вместе, а как... Ну, не по-человечески это...

– Командир, - Андрей впервые назвал старшину командиром, тем самым окончательно признавая его старшинство.
– Все просто не должны это знать! Майор Смирнов совершенно прав, что пока еще не настало время, чтобы объявить обо мне.... Людям надо дать некоторую историю, некую правду, в которую они охотно поверят... Командир, ты же видишь, что все меняется! Все это видят и уже задают вопросы. Они спрашивают друг друга, а что это такое происходит? Пойми же, мы не обманываем! Мы даем всем нам надежду на выживание! На выживание наших детей! … Они бояться врага, бояться до коликов в животе, до дрожания в руках!

– И что, они, по твоему поверят в это? Вот они все, - его рука дернулась в сторону десятков темных фигур, которые медленно заполняли пространство возле уже разожженного костра; здесь были и собственно и сами партизаны, и жители окрестных деревень.
– поверят в то, что Священный Лес помогает им и защищает от фашистов. Это же звучит как бред! Как самый настоящий бред! И зачем только я на все это согласился?!

Костер становился все больше и больше, разбрасывая светло — красные сполохи по кронам деревьев. Свет то и дело вырывал из темноты серьезные лица, которые внимательно следили за горевшим костром.

– Они во все поверят, - шепот был едва слышим и буквально обволакивал его.
– Посмотри на их лица! Они готовы поверить во что угодно...

«Действительно, - пронеслось в голове старшины.
– Здесь, в лесу, в темноте, они смотрят на все совершенно иначе... Как там говорил майор, люди поверят в любую ложь, если только ее много раз повторять уверенным тоном».

– Мы никого не обманываем, Сергеич, - Андрей был неутомим.
– Это всего лишь часть правды! Им просто нельзя именно сейчас знать все! Пойми же это их, да и всех нас моет просто погубить! А теперь иди... Люди ждут!.

Стараясь ступать неслышно, старшина пошел к костру. В этот момент, когда начиналось таинственное действо он перестал быть командиром. В этой массе людей, Голованко становился обычным человеком.

– Люди, люди!
– низким грудным голосом позвал кто-то из темноты.
– Люди отойдите!

Человеческая стена отпрянула и образовала небольшой проход. Через него ковыляли трое. Две пожилые женщины, закутанные по самые брови в темные платки, поддерживали за руки древнюю бабулю.

– Матушка, вот сюда, - прошептала одна из женщин, показывая на небольшое вытоптанное место возле высокого дерева.
– Осторожно... Вот...

Бабушка взяла изогнутую клюку в левую рука, и правой коснулась шершавой коры дуба.

– Сподобил таки господь встретиться с тобой, - прошептала она, нежно водя ладонью по древесным складкам.
– А я боялась... Страх, как боялась... Думала Зло ты несешь.

– Матушка Милениха, все готово, - кто-то из-за спины почтительно позвал ее.

Она обернулась и посмотрела на костер, продолжавший с треском сгоравших сучьев освещать собравшихся.

– Собрались?!
– вдруг, улыбнулась она.
– Вот и ладушки!

Десятки глаз, детских, мужских, женских, карих, синих, почти черных неотрывно смотрели на нее.

– Какие вы все разные..., - она медленно пошла мимо стоявших людей.
– Маленькие, - ее сухая, почти невесомая рука, ласково потрепала за макушку крошечную девочку, которая крепко вцепилась в ногу матери.
– Большие, - пальцы едва коснулись рукава пиджака высокого парня, отчего тот ощутимо вздрогнул.
– Добрые, - стоявшая впереди женщина тихо вздохнула и поднесла к глазам небольшой платок.
– Жалостливые, злые, хитрые..., - она медленно семенила, касаясь каждого из стоявших впереди людей.
– Но все мы плоть от плоти нашей матушки земли, - неожиданно, легко наклонившись, она приподняла несколько комьев земли.
– Мы — это она! Возьмитесь за руки!

Завороженные обстановкой, один за другим люди становились звеньями единой цепи. Общими эмоциями проникся и командир, руки которого сами собой вытянулись в стороны, ища своих подруг.

Все это время Милениха речитативом проговаривала свои слова.

– Мы рождаемся из земли, живем на земле и уходим в землю. Мы плоть от плоти наша земля...

Вокруг костра замкнулось несколько кругов, состоявших из медленно раскачивающихся людей. Это было поразительное зрелище! Багровые блики играли на застывших лицах людей, меняя их до неузнаваемости.