Костя замер, как вкопанный. Ужас окостенил его, тьма заискрила перед глазами. Застыл он, как был, с поднятой ногой, и боялся сменить позу. Когда он не подозревал, что встретит кого-нибудь, то катил свою тачку беспечно и бесшумно. Но теперь малейшее его шевеление стало производить стуки, скрипы и шорохи. Как назло, и ветер начал стихать.

Духу на бегство не хватило; Костя только немного отступил назад, на боковую тропку. Кусты, разросшиеся за лето, смыкались над ней. Улучив один из последних шумных вихрей, Костя вместе с тачкой влез в эту колючую чащу.

«Теперь осталось ждать. Теперь только бы не чихнуть!» - дрожа, заклинал Костя.

Один из участников засады как раз то и дело чихал, хотя тоже пробовал сдерживаться. Этот чих был страшно близок. Особенно пугало, что чихающий не был виден. Что это за люди? Где они? Сколько их? Кого они караулят в кустах у самого обрыва? Ведь именно из кустов ветер доносил до Кости вонючие струйки сигаретного дыма и разговоры полушёпотом.

– Замёрз, как цуцик, - жаловался один. – Явится этот гад, я его первым делом для сугрева так отмутызгаю, что небу станет жарко.

– Только без лишнего усердия, - говорил второй.
– Он нам, Данила, живой нужен. Дело трудное, громкое. Хорошо бы самим все ниточки распутать и городским нос утереть. Тогда оба на повышение пойдём.

Теперь Костя догадался, что за карьеристы сидят в засаде - это его знакомцы, сыщик Данила Карманов и следователь Прухин. Вспомнив их суровые лица, Костя ужаснулся. Эти молодцы способны проторчать в кустах до рассвета, и тогда он со своей тачкой станет отлично виден. Убраться бесшумно уже не выйдет: ветер совсем стих. Все звуки вдруг сделались такими резкими и громкими, как будто ветки скрипели, а птицы шуршали перьями и почёсывались где-то у микрофона.

Засада скучала в зарослях.

– Артура Зайцева убил бизнесмен Коровин, к бабке не ходи, - просипел из темноты, очевидно, Прухин, человек аналитического ума. – Есть информация, что они были знакомы, вместе тусили одно время по клубам. Родственники это подтверждают. На пустой даче Боголюбовых Коровин очутился явно по наводке Зайцева. Потом Зайцев выкопал из-под помидоров золото Салтанаева и спрятал всё на той же даче. Не зря мы там под столом царский червонец нашли!

«Ага, ещё один потерянный червонец, – думал Костя, прикорнув у тачки. – Робинзон по фамилии Коровин с монетами обращался не слишком аккуратно. Крыша у него, должно быть, поехала от одиночества и нежданного богатства - на табуретке вавилоны из империалов строил, друга Артура прикончил… Такой на вид приличный - и на тебе!»

– А я не стал бы вычёркивать из подозреваемых наш местный криминалитет, - заметил Данила Карманов.

– Тольку-Ногу, что ли? – фыркнул Прухин. – Вспомни, какой у него размер галош. Откуда тогда женские следы? Наши бабы с ним не водятся, приезжих краль не было.

– Ну и что?

– А то, что тридцать шестой размер с каблучками надо как-то объяснить. Не забывай это, пожалуйста.

– Я и не забываю! Из-за мелких бабьих следов мне знаете, кто больше всех не нравится? Гладышев этот, плейбой городской. Писатель хренов! И ведь никто никогда не видел, чтоб он что-то писал. Скорее всего, это бандитская легенда. Может, он и букв-то не знает? Зато насчёт баб ходок. Мы с Бабаем сегодня утром в рабочем порядке дачу Колдобиных осмотрели…

– С понятыми? – забеспокоился Прухин.

– Да нет, просто по-дружески зашли, а Гладышева дома нету. Пришлось осмотреть помещение. Дмитрий Александрович, как вы думаете, что мы там обнаружили?

– Дай подумать! Если б царский червонец или босоножки композиторши, я бы уже знал.

– Нет, нашли не босоножки, – интригующе понизил голос Карманов, – а целую кучу использованных презервативов. В каждом углу! Особенно много под кроватью. Постель, между прочим, смята, как будто на ней черти горох молотили. Представляете, что там творится по ночам?

– Угу, - вздохнул Прухин, очевидно, с завистью.

«И тут мне кто-то нагадил! – беззвучно возмутился в своём укрытии Костя. – Интересно, кто именно – аптекарша или Инесса? Кто-то из этих двоих! Ведь когда я вечером домой вернулся, всюду был полный порядок: постель убрана, никаких презервативов… Наверное, их Карманов с Бабаем на экспертизу забрали. Интересно, что она покажет, если я не при чём?»

– Согласен, этот разгульный дачник вызывает большие подозрения, - сказал Прухин.
– Согласен также, что он мог совершить защищённый половой акт с неизвестной, у которой нога тридцать шестого размера. И которая, следовательно, стащила у Галактионовой старые босоножки… Они вдвоём убили Зайцева и Смыкову, затем и Коровина, после чего завладели червонцами Салтанаева… Но где же тогда червонцы? Кто эта неизвестная? И почему Гладышев до сих пор тут слоняется вместо того, чтоб сбежать с награбленным? Ведь в город он ни разу не отлучался?

– Не отлучался, - признал Данила. – Зато вчера туда ездил Михаил Петров, больше известный как Кривой. Это дружок Толькин.

– Зачем он ездил?

– На базар, яблоки продавать. Натряс ночью у дачников Шнурковых целую гору и унёс - заявление их домработницы у Бабая лежит. Петров-Кривой стащил вдобавок лопату и массажный коврик для ног. Я провёл оперативную работу, но вернуть удалось только коврик. Лопату, Кривой говорит, вообще не трогал, а яблоки продал и купил водки. Сейчас Толька, Кривой и третий их кореш, Фесенко, эту водку пьют и песни орут. Сам слышал.