– Некоторые подтверждают его слова, – возразил Неарх, – египтяне трубили...

– А некоторые не подтверждают, – сказал Пердикка, – не слышали ничего. Кому верить? Никанор не вспомнил, был ли сигнал с предложением переговоров.

– Никанор не может быть беспристрастен, – сказал Полиперхонт, – когда дело касается его брата. К тому же он ранен и плохо соображает.

– Там царила такая суматоха, что не мудрено не услышать, – вздохнул Неарх, – да и многие ли из нас способны различать сигналы египтян? Зовут к переговорам или трубят атаку? Мог бы сказать Мелек, но он мёртв. А Эли-Баал подтвердил...

– Как можно доверять финикийцу? – резко возразил царь, – ты сам сказал, что он обязан Ранеферу жизнью и избавлением от увечья.

– Царь, ты должен ещё раз допросить Никанора, – сказал Полиперхонт, – с большим... пристрастием.

– Я думаю, – Александр повысил голос, – царь способен сам разобраться с тем, что и кому он должен!

На короткое время воцарилась гнетущая тишина. Стратеги подавлено молчали. Александр обвёл их взглядом. Задержался на Птолемее. Тот выдержал внимательный прищур царя и заявил:

– Я не верю в вину египтян в этом деле.

Александр дёрнул щекой.

– Имеешь доказательства?

Птолемей смутился.

– Нет, но...

– С тобой все понятно. Друзьями их уже считаешь? Очарован?

– Александр! – возмутился Птолемей.

Царь посмотрел на Эвмена. Лицо того не выражало никаких чувств.

– А ты чего молчишь?

– Я тоже считаю, что финикийцу доверять нельзя, – спокойно ответил Эвмен, – он действительно слишком многим обязан Ранеферу. Как нам известно, он прежде промышлял пиратством, а несколько лет назад участвовал в налёте финикийцев на египетский флот в Тире, в союзе с покойным отцом Шинбаала. "Пурпурные" тогда были разгромлены, но их вожди сохранили жизни и титулы. Слишком большой долг вырос у Эли-Баала перед египтянами. Он скажет все, что велит ему Ранефер. Я считаю... Прости, царь, я все ещё не собрался с мыслями. Позволь рассуждать вслух?

– Продолжай.

– Они обвиняют Филоту. Допустим, лгут. Допустим, все это подстроено, чтобы ослабить нас, но при этом большой войны избежать. В этом случае перекладывание вины на чужие плечи означает, что они не чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы открыто объявить: "Мы в своём праве сильного, что хотим, то и делаем, а вы утритесь". Но несмотря на их успех в этом происшествии на Родосе...

– В бойне на Родосе, – недовольно поправил Пердикка.

– В бойне, – согласился Эвмен и продолжил, – какая-то тут странная логика. С одной стороны они наносят удар вовсе не исподтишка, дают возможность Филоте встретить их лицом к лицу. Никто ведь не мог предполагать, что боги отдадут победу им.

– Почему не мог? – возразил Птолемей, – Мерит... Ты же сам был свидетелем. А Ранефер из того же теста. Что, если он все предвидел?

– Может быть, – кивнул Эвмен, – вот только говорила она столь сумбурно, что я почти ничего не понял. И вообще, все эти прорицания... Я бы поостерёгся бездумно им доверять. Сколько было случаев, когда слова пифии истолковывали неверно.

– Хватит о богах и прорицаниях, – раздражённо бросил Александр, – говори о деле, Эвмен.

– Прости, царь. Так вот, про логику. Повторюсь, я считаю, что никто не мог быть уверенным в победе. И потому нам надо обратить пристальное внимание на письмо Аристомена.

– На чьё письмо? – переспросил Пердикка.

– Аристомена, – сказал Александр, – это один из катаскопов, он попал в плен на Пустоши, но нашёл способ дать знать о себе. И не только о себе.

– Аристомен указывает на опасность, исходящую от Анхнофрет.

Пердикка, Кен и Полиперхонт вытаращились на кардийца. Только Птолемей не удивился. Он был посвящён в это дело.

– Запасной план? – спокойно спросил Александр.

– Не обязательно. Что мешает ударить сразу двумя руками?

– Но все эти обмены зодчими и философами...

– Чтобы ослабить нашу бдительность.

– Опасность, исходящую от... – пробормотал Пердикка, – какую опасность?

– Разведчик пишет, что наша посланница увлекается отправкой душ к Харону. Немало преуспела в этом, – усмехнулся царь, – и, кстати, его слова находят подтверждение.

– Так что же это... – пробормотал Пердикка, – ты знал, кто она, царь?

– Разумеется, – усмехнулся Александр.

– И ты так... спокойно общался с ней?

– Эти игры, Пердикка, – сказал царь, – поинтереснее твоих легкомысленных ставок на бойцов.

Он снова перевёл взгляд на секретаря.

– Ты, Эвмен, все переживал за логику, но так и не сказал, что тебя смущает.

– Смущает то, что при всём при этом они спокойно отдались в наши руки, – сказал Эвмен, – в полном и весьма высокородном составе. Перебить свиту – пустяк. Их впятеро меньше.

– Ранефер не мог рискнуть жизнью... – начал было Птолемей, но не договорил.

– Жизнью царицы? – усмехнулся Кен, – за неё больше всех переживаешь?