– Перпетум-мобиле! Вечный двигатель!
– просвистел восхищенный Ветер.

– Так этот волосан Волосатиков завопил по телевидению на весь Океанск, что Борщик, этот человек, которому для людей не жалко не только собственной котлеты, но и собственной головы, что он - вор, мошенник и захапал чужое кирпичное имущество! И если не вернет все до единого кирпича, то завтра из этого кирпича Волосатиков выстроит для Борщика индивидуальную тюремную камеру!

И пошло! На сопку толпа охранников! На Борщика наручники! Мальчишки за кирпичи! По всей сопке фингалы! Даже чайки орали: «Свободу Борщику! » Настоящая рукопашная! А Винни- Пух дал Волосатикову коленом под то самое место, под которое пару дней назад получил сам!

– Наша взяла!
– сказал Борщик, потирая правый глаз.
– Хорошо им навешали, по справедливости! Стройка народная, дети кирпичи собирали, а этот «Мои камушки!» Вот и получил свое. Молодец Пух!

– Жаль, не было еще Морякова и Солнышки- на!
– заметил Ветер.

– Как не было?
– удивился Борщик.
– Солнышкин через весь океан руководил сражением!
– И кок достал из кармана куртки сложенную вдвое радиограмму: Читайте! «Океанск-Борщику. Так держать и не сдаваться! Надеемся прибыть открытию Борщикленда. Обнимаем всех друзей. Капитан Солнышкин».

– А никто и не собирался сдаваться!
– сказал Борщик.

Бодрый дух Солнышкина витал в каюте, и все посмотрели на переборку, где с фото улыбалась веселая компания: Мишкин, Борщик, Солнышкин и Патефоныч.

– Жаль, меня там не было!
– сказал Мишкин.

И Светка, понятно, пожалела, что там не оказалось ее: уж пара хороших приемчиков очень пригодились бы для дела!

В общем, в их воспоминаниях весь вечер вспыхивали синяки и шишки, крабьи лапы хрустели, как нос зарвавшегося противника. И ироничный Ветер с удовольствием прочитал:

Бойцы вспоминают минувшие дни

И битвы, где вместе рубились они.

Но все, понимая, что главные события впереди, скоро притихли, к удовольствию прикорнувшего за иллюминатором Облака. Несмотря на все законы физики, оно все-таки изрядно притомилось.

Светка, прижав к себе веник, уснула на диване. А Борщик, погладив ее по голове, потопал на свою сопку готовиться к обороне и присмотреть, как бы работнички Волосатикова не уволокли его печку и кастрюли с борщом.

Притих, но не замер, сонный Ветер. И луна смотрела в иллюминатор, как при сиянии светлячков могучий Мишкин выводил на большом листе бумаги громадные буквы:

«ВСЕ НА ЗАЩИТУ БОРЩИКЛЕНДА!»

Никто не заметил, что мимо каюты проскользнула на цыпочках шустрая дама с длинным принюхивающимся носом и явно вслушивающимся ухом.

ЧУДО! ПРОСТО ЧУДО!

Ночь прошла без происшествий. И как только в каюту заглянуло солнце, Светка выбежала на па-

лубу, чтобы сделать короткую зарядку и как можно скорей отправиться на переговоры с Волосати- ковым. Но едва переступив порог, она вздрогнула.

– Ничего себе!
– возмутилась она.

И как этого они не разглядели вечером!

На палубе валялись окурки и огарки, в маслянистой воде возле парохода стайка чумазых мальков шныряла вокруг компании пустых бутылок с наклейками «Волосатовка». Хорошо еще, что обитавший на дне старый осьминог вылавливал из них самые прочные и строил себе подводную хижину...

Внучка старого капитана терпеть не могла беспорядка. И тут же принялась за дело. И хотя вслух не произнесла ни слова, команду «Ведра, тряпку, швабру!» услышали все.

Она заводила и намагничивала всех.

Ветер погнал по воде к борту упрямые масляные пятна, а Мишкин стал вылавливать их ведром. Водолаз Пузырьков, хотя сам никогда не бросал в воду никакой дряни, начал выуживать всю бутылочную компанию в большую сумку. А на палубе шла авральная работа. Светка Туч- кина мыла стены, Облако и Ветер обрызгивали все веселым дождиком, а Мотор Моторыч командовал: «Можно и посильней, еще посильней!» И теплоход «Борщик» молодел прямо на глазах! Будто его не просто хорошо помыли, а побрили, подстригли и даже наодеколонили!

В это время у противоположного берега стояли застрявшие в бухте пароходы, и сердитые капитаны возмущенно ворчали:

– Ни капли горючего! У меня срывается рейс в Америку. Там от наших бананов одни хвостики останутся!

– Что Америка! У меня, Иван Васильевич, в трюме третий месяц торчит груз в Арктику. Полярники последние макарончики доедают, сухарики дожевывают. Никакого порядка!

– А все наш друг Волосатиков!

И вдруг, вскинув подбородки, они замолчали и удивленно переглянулись: на их глазах происходило явное чудо.