Двое несчастных разжалованных прошлого 1797 года из

мичманов в матросы во 2 статью Александр Олешев и Карл

фон Икскуль, впадшие по молодости своей в погрешность и

осужденные тогда по делу артиллерии лейтенанта Кондратьева

в похищении им некоторого количества пороху, а они оказались

участвующими при провозе на гребном судне того пороху, ныне

находятся они в эскадре, мне вверенной, определенными с

лейтенантом Метаксою на корабле командующего турецкой эскадры

Кадыр-бея; и как они прежде были всегда из лучших и

исправных офицеров, потому в рассуждении их знания и искусства от

Кадыр-бея всегда употреблены бывают во всяких исполнениях

по кораблю, а особо при флагманской и сигнальной должности.

Кадыр-бей прислал ко мне письменную особую об них

рекомендацию, объясняя, что сверх выше означенных исполнениев

Олешев и Икскуль в десант ко отражению неприятеля на вылазках

и на штурм Сальвадора, где примером своим оказали они

отличную храбрость и мужество; он приписывает им великую похвалу

и просит представить их к награждению монаршего

благоволения достойными. Я отношусь об оном к вашему

высокопревосходительству, окажите вашу милость, исходатайствуйте высоко-

монаршую милость и прощение сим двум несчастным, прежде

бывшим мичманами, возвращением и пожалованием их в

прежние чины. Я уверительно объясняюсь вашему

высокопревосходительству, молодость толь ввергла их в погрешность, в прочем

они весьма благородного состояния и в искусстве офицеры могут

б^ыть пресО'Вершенные. Отец наш небесный прощает кающихся,

я надеюсь на всещедрую милость и благоволение монаршее

и прошу вас, милостивый государь, о предстательстве. Сие

снисхождение почту я собственно мне оказанным в такоеой надежде.

Милостивый государь!

Во все время атаки и взятия крепостей Корфу эскадра, мне

вверенная, без изъятия все корабли, фрегаты и мелкие суда

находились в разных движениях в крейсерстве во всех

предосторожностях, не допускали в крепости никаких судов и съестных

припасов, сохраняли, чтобы корабли и прочие суда от крепостей

не ушли, неоднократно дрались с кораблем неприятельским, при

атаке острова Видо были на картечном выстреле против

батарей, а некоторые и против самых крепостей против корабля

«Леандр» и Фрегата «Бруньи» находились в жестоком огне; все

кораблями, фрегатами и прочими судами моими сделано и

крепости взяты, но все это время никогда не имели времени

исправляться, ибо всегда были в деле беспрерывно. На кораблях

и фрегатах вверенной мне эскадры на многих разбиты ядрами

мачты, стеньги, реи и сделались многие повреждения, а также

и от беспрерывного- крейеирования и бытности их всегда под

парусами в крепкие и худые погоды на многих сделалась

большая течь, так что без большого исправления и без килевания

иттить никуда не могут; вашей же эскадре хотя при атаке

острова некоторые и посыланы были в северную и южную часть

пролива с нашими, но они всегда были в стоянке на якорях, в бой

против неприятельских кораблей никогда не входили, да и при

штурме острова Видо были в отдаленности от оного, кроме

одного фрегата Херим-капитана; следовательно, все они себя

сберегли в целости, разве только которые без расчета и без

надобности иногда проходили близко мимо острова Видо и через

то понапрасну допустили себя стрелять, таковые только

повреждения имеют, да два фрегата потерпели от погоды, а прочие

все исправны.

Ваше превосходительство, вам известно [и] из сего также

усмотреть извольте, сколь мала помощь от вашей эскадры была

мне делана, так что я никогда не мог своих судов отделить для

исправления и они все теперь находятся в расстройке. По взятии

крепостей некоторые суда, а особо малые, по совершенной уже

худости послал я в Гуви и велел исправлять их работами; после

оных не осталось у меня никаких судов, способных и исправных