. Приблизившись к мальчику, Керакозов натянул креп-

ко закрученные на кулак вожжи, кони стали. Подросток

тоже остановился. Он снял с плеча мешок из домоткан-

ного сукна, широким рукавом черкески вытер со лба пот.

— Кадам сауш, лаппу?*— спросил Керакозов по-осе-

•тински.

— Нахима, — ответил юный путник, застенчиво улыб-

нувшись.

— А что это означает? — Ираклий Спиридонович с

тихим смешком пожал плечами.

Мальчик засмеялся, сверкнув белыми зубами, — он

понял, что познания его собеседника в осетинском языке

не идут дальше произнесенной фразы.

— Домой, — по-русски повторил мальчик. — Дедуш-

ку в городе искать.

Подъехал обоз. Охранники спешились. Богдан Богдан

нович Злыдень разминал отекшие ноги. Мистер Стрэнкл

смотрел в длинный морской бинокль на отроги Главного

Кавказского хребта. Старый проводник Габо пристально

разглядывал юношу в черкеске, а тот не мог отвести глаз

от керакозовских скакунов и прищелкивал восхищенно

языком. Наконец Габо сказал несколько слов по-своему.

Мальчик, потупив взор, ответил. Старик снял косматую

горскую шапку и скороговоркой прочитал какую-то мо-

литву, часто повторяя «аллах».

— О чем они?— полюбопытствовал мистер Стрэнкл.

—Э! — махнул рукой Керакозов. — Сейчас догово-

* Куда идешь, парень? /осет,/

92

рятся до того, что окажутся близкими родственниками.

Держу пари. Уж таковы осетины. Родственники — уж как

пить дать.

— Пить дать? О кей!

Иностранец без лишних слов извлек из-под сидения

кожаный саквояж, достал объемистую бутылку виски,

содовую воду, колбасу, хлеб. Через минуту путешествен-

ники закусывали. Не страдавший отсутствием аппетита

Керакозов остался весьма доволен таким оборотом дела.

— За успех экспедиции! — поднял походный метал-

лический бокал Ираклий Спиридоиович.

Старик Габо спорил с мальчиком:

— Саладдин умер, так едем со мной! Через два дня

вернемся в город, сходим к начальству. И тебя опреде-

лю в школу, и твоих друзей. Где они?

— Они ушли вперед, в город. Мать меня упросила

остаться немного дома. Ахметка не согласился ждать.

Говорит: джигит не должен терять время, когда важное

дело есть...

Знаур не сказал, что этим «делом» была предполага-

емая поездка на фронт. Умолчал он и о первой встрече

с матерью.

Габо подошел к коляске, почтительно снял шапку.

— Господин!—обратился он кСтрэнклу.—Этот маль-

чик мой внук. Отец его матери, лесник Ирбек Саламов,

приходился мне двоюродным братом...

— Вот, пожалуйста! — встрепенулся Керакозов. — Я

же говорил, что они окажутся родственниками.

— Я говорю правду, Ираклий Спиридоиович. Маль-

чик воспитывался в доме родственников отца, как неза-

коннорожденный. Недавно душа хозяина дома Салад-

дина переселилась в иной мир — такова воля аллаха.

— Где же его отец? — спросил Керакозов.

Понизив голос, Габо ответил:

— В Турции или в Персии, офицер.

Мистер Стрэнкл насторожился. Он не забыл о встрече

в Тегеране с сотником Кубатиевым и о его просьбе пере-

дать деньги какому-то мальчику. Ведь речь шла, кажет-

ся, о Саладдине, которого большевики должны были по-

ставить к стенке?

Но мистер Стрэнкл не принадлежал к числу людей,

торопящихся отдать деньги /хотя бы и небольшие/ в

чужие руки. Нет, ни из своих, ни из казенных сумм он не

93

потратит без пользы для дела ни единого шиллинга!

Другой разговор — благотворительные посылки. Чем

быстрей избавиться от них, тем лучше.

Вдруг мистеру Стрэиклу пришло на память то зага-

дочное слово, которое он услышал тогда в тегеранском

духане «Невидимая нить»

— Кавда... кавдасард... Габо! Что такое «кавда-

сард»? — спросил он проводника.

— Рожденный в хлеву, незаконнорожденный.

— Хм. А он... тоже из хлева? — Стрэикл ткнул стэком

в сторону Знаура, стоявшего поодаль.

Ради аллаха, тише! — взмолился старик. — Это так