с козлиной бородкой. Звали его Габо. Он вполголоса

тянул старинную осетинскую песню.

Мистер Стреикл за неделю коротко сошелся с Ирак-

лием Спиридоновичем и часто вел с ним разговор на из-

любленную тему — о жестокости русской революции.

Стрэнкл был откровенен, того же требовал и от собесед-

ника. Керакозов находил большое удовольствие в том,

что иногда выводил из равновесия обычно невозмутимого

гостя беспощадной "логикой своих суждений. Случалось,

что при этом Стренкл вынимал изо рта неизменную сига-

ру, громыхал своим жестким басом: «Ставлю сто фунтов

против десяти, что вы — большевик, мистер Керакез!»

От этих слов Ираклий Спиридонович закатывался смехом

и говорил сквозь слезы: «Ох, ох... Рад бы в советский

рай, да грехи не пускают...»

С экспедицией повстречался вооруженный винтовка-

ми отряд молодых бойцов. Передние несли плакат: «На

Врангеля!» Некоторые бойцы были в черкесках и с кин-

жалами на поясах.

— Горцы, — заметил Керакозов. — Пожалуй, все осе-

тины, хотя нет, ингуши тоже — вот тот, в старой плисо-

вой черкеске и высокой шапке...

90

Недобрым взглядом проводил колонну мистер

Стрэнкл, Керакозов затаил лукавую усмешку.

— Добровольцы, — сказал он.

— Я намерен собирать большой документальный ма-

териал о расправах большевиков над беззащитными

пленными. Будет книга — капитальный труд...

— О! Я не сомневаюсь, вы напишете такой труд. Но

коммунисты тоже напишут о вас, мистер Стрэнкл, може-

те не сомневаться! — с ухмылкой заметил Керакозов.

— О нас! — Прежде равнодушное бронзово-красное

лицо его выразило крайнее удивление.

— А кто же казнил за Красноводском членов бакин-

ского советского правительства? Не думаете ли вы,

мистер Стрэнкл, что большевики забыли про эту воль-

ность британских гостей?

— Вы говорите их языком, мистер Керакез!

— Я просто откровенен с вами, — спокойно улыбаясь,

отвечал Керакозов.

— Благодарю,— с раздражением продолжал мистер

Стрэнкл. — Но ликвидация бакинских красных комисса-

ров продиктована соображениями высшей гуманности.

— А-а, это — милость!

— Мы считали долгом цивилизованных людей и

джентльменов помочь тем, на кого напали узурпаторы.

— Я понимаю вас, мистер Стрэнкл. Но рабочие Баку

считают не вас, а себя хозяевами нефти и всех богатств,

нажитых на ней.

— Где ваши роскошные магазины, мистер Керакез? Где

ваши миллионы, если не считать того, что сохранилось

в нашем и французском банках? Вам оставили один

особняк да вот этих рысаков и то потому, что у вас ос-

тановилась миссия великих держав.

— Дома и магазины я добровольно отдал Советской

власти, потому что она и так взяла бы их. Миллионы про-

пали. Осталось кое-какое золотишко. Надеюсь, вы сдер-

жите слово джентльмена и поможете перевезти ценности

за границу, а я уж переберусь с божьей помощью.

Встретимся в Тегеране...

— Вижу, мистер Керакез, вы не верите в счастливую

звезду барона и в успех его армий. У вас паршивое наст-

роение. Только мое весьма высокое мнение о вашей оча-

ровательной сестре мисс Веронике удерживает меня,

чтобы не послать вас ко всем чертям. Ваши прогнозы...

91

— Эх, прогнозы, прогнозы...— перебил Керакозов.—

Полетит ваш барон Врангель вверх тормашками. Вот те

крест, полетит! — Керакозов перекрестился.

— Вы полагаете? Великие державы...

— Не пойдут за ним, вот что, — еще раз неучтиво

перебил Ираклий Спиридонович. — Россия не пойдет.

—Какой же вы коммерсант, мистер Керакез! Вы

обыкновенный красный проповедник, о котором плачет

виселица.

Керакозов снова затрясся от смеха.

— Виселица.... А толкуете о жестокости красных.

— Вот к чему привели они Россию!— Стрэнкл пока-

зал стэком на идущего навстречу подростка, с мешком

за плечами, по-видимому, приняв его за нищего.